— Не волнуйтесь, мисс. Госпожа Эйхбаум практически не пострадала, разве что перенервничала. Но если говорить о странностях… знаете, она сказала мне, что за секунду до толчка услышала очень интересный звук. Дословно — как будто где-то в отдалении лопнул воздушный шарик из арахисовой скорлупы. Вам это о чём-нибудь говорит?

— Мне — нет, — отозвалась миз Дитц, опять вслушиваясь во что-то, недоступное уху Джедедии. — Секунду, мистер Хокинс. Что?!

Последний возглас явно предназначался её неизвестному собеседнику. И что бы она ни услышала, это ей… не то, чтобы не понравилось. Напугало. Почти до обморока.

Бледность, мертвенная бледность поползла, заливая виски и скулы, от рыжих волос надо лбом к подбородку. Кошачьи стрелки, идущие от глаз к вискам, выцвели, став кремовыми и всё же ярко выделяясь на заледеневшей почти до синевы коже. Даже губы побелели. Хотя, следовало отдать миз Дитц должное — не задрожали. Всего лишь сжались в тонкую линию, почти идеально прямую, теряющуюся на ставшем вдруг угловатым лице.

— Остановите технику, мистер Хокинс, — шевельнулась линия. — Остановите технику и начинайте отводить людей. Если мои ребята не ошиблись… да Бога ради, Джедедия!!!

Последнюю фразу рыжая выкрикнула — насколько можно кричать свистящим шепотом. Будь это в самом деле Трикси, она сгорбила бы спину и распушила хвост. Миз Дитц — за неимением хвоста и явным отсутствием привычки горбиться — выпрямилась так, словно проглотила древний строительный уровень, и сжала кулаки. И Джедедии Хокинсу не оставалось ничего другого, как скоммутировать циркулярную сеть и проговорить, отчетливо и веско:

— Работам — стоп! Повторяю, стоп работам. Технику оставить, людям отойти к штабу. Мисс, — повернулся он к по-прежнему сидящей женщине, — чего вы боитесь?

— Мои сапёры… — начала она, закашлялась и отхлебнула воды. — Мои сапёры утверждают, что звуковой эффект лопнувшего воздушного шарика из арахисовой скорлупы может дать направленный фузионный взрыв. Который, в свою очередь, вполне способен спровоцировать нечто, визуально и по показаниям приборов неотличимо похожее на подземный толчок. Их знаниям и опыту можно доверять. Я не знаю… пока не знаю… на месте чего построили этот злосчастный курорт. И тем более мне неизвестно, какие ещё сюрпризы скрываются здесь. Но жертв было уже достаточно, мистер Хокинс. Более чем достаточно жертв.

— Вы правы, — проговорил Хокинс сухо. — Полагаю, следует сообщить полиции и, вероятно, армии…

— А что вы им скажете? — угрюмо поинтересовалась уродливая сейчас красотка, откидываясь на спинку кресла. — Что у вас есть, кроме подозрений какой-то «тайноловки»? И, что немаловажно — даже если вам поверят и не пошлют туда, куда вы собирались, но не успели послать меня… Какова будет реакция, как думаете? И сколько времени она займёт?

Теперь настала очередь Джедедии стискивать огромные, корявые кулаки. Остатки забытого сандвича крошились и падали на затоптанный пол. Кошка в человеческом обличии была права: реакцию полиции и территориалов он мог предсказать до слова и интонации.

Даже если ему удастся убедить в своей правоте хоть кого-то, имеющего право принимать решения, первым долгом ему прикажут всё то же самое: прекратить работы. А вот сколько времени уйдет на ругань между ведомствами и перетягивание одеяла… этого он предсказать не мог. Ясно только, что не день и не два. И, к сожалению, Джедедия Хокинс сильно сомневался в самом наличии в ближнем доступе специалистов, способных быстро сделать вывод из описания, данного старой арфисткой. И медленно — тоже. Вообще.

— А сколько времени займёте вы? — Хокинс был вынужден признаться самому себе, что спорить не имеет практического смысла. Уступить выйдет дешевле. Для всех.

— Сутки, — немедленно отозвалась миз Дитц. Должно быть, она ждала именно этого вопроса и ответ был у неё готов заранее. — Дайте нам сутки. Вы сами сказали, что под завалами живых не осталось. За сутки покойники мертвее не станут. А вот мы, пожалуй, сумеем выяснить пусть даже не что произошло — но, хотя бы, насколько безопасно здесь ковыряться.

— Сутки… — Хокинс потёр подбородок, прикидывая варианты.

За сутки может случиться многое. Кто-то из подчинённых обязательно решит, что он тут самый умный, и стукнет руководству… конечно, со временем всё уладится, но кровушки из Джедедии попьют немало.

— Хорошо, полсуток, — присланная университетом специалистка по тому, чего не может (или хотя бы не должно) быть, демонстрировала полнейшую готовность договариваться.

Вероятно, сначала она не без умысла запросила больше, чем ей требовалось на самом деле, оставляя себе пространство для торговли. Что ж, Джедедия Хокинс тоже способен на компромисс, почему нет?

— Полсуток — ваши.

— В таком случае, идёмте, — она поднялась на ноги и взялась за ручку двери. — Не будем терять времени. Да, вот ещё что. Давайте-ка обменяемся контактами. Так, на всякий случай.

За пределами кунга солнце уже клонилось к горам. Клубы поднятой техникой пыли придавали светилу отчётливый оттенок ржавчины. Прохладнее не стало, после кондиционированного помещения выход на очень условно свежий воздух воспринимался как удар кувалдой в лицо.

В окрестностях штаба собралась небольшая, постоянно пополняющаяся толпа спасателей, запылённых и закопчённых. Усталых. Остановка техники набросила на окрестности покров тишины, пусть и несколько дырявый: подчинённые Джедедии недоуменно гомонили. Но по сравнению с чудовищным грохотом производимых работ это была именно тишина.

Пока Лана совещалась с Хокинсом, картина возле доставившей их яхты изменилась. Прибывшая с ней группа заметно поредела: сапёры попросту исчезли, как и бойцы. Тим тоже куда-то делся. Махров на пару со Радаром сидели прямо на земле перед развернутыми виртуальными дисплеями и азартно переругивались на интере. Мрина понимала примерно одно слово из пяти — и это в лучшем случае — но у неё создалось впечатление, что какие-то подвижки имеются.

Лавров и примкнувшая к нему Тина, для которых работы пока не было, прикорнули в теньке, и Лана мимолетно позавидовала медикам. Сама она могла рассчитывать на сон не ранее, чем через вытребованные у Хокинса полсуток. Если очень-очень повезёт.

Мистер Шмидт стоял несколько в стороне. К маститому юристу не липли ни грязь, ни шум, и брюзгливое выражение его лица объяснялось, вероятно, не обстановкой, а тем, что его демонстративно не принимали в игру. Это следовало исправить (во избежание возможных трений с таинственными спонсорами), и Лана решительно направилась к адвокату.

— Мистер Шмидт, у нас проблемы.

— Слушаю вас, миз Дитц!

Брюзгливость исчезла как по волшебству. Вот таким, наверное, он и был в естественной среде обитания, у себя в офисе или в зале суда: целеустремленным, внимательным, готовым выполнить задачу. ЭТОТ Шмидт ей, пожалуй, даже нравился.

— Мистер Шмидт, мистер Хокинс любезно предоставил нам время и пространство для маневра. Однако, боюсь, из-за этого у него могут возникнуть неприятности служебного характера. Мне нужно, чтобы вы нейтрализовали их, иначе впоследствии со мной и моими людьми никто не захочет иметь дела. Между тем, не исключено, что…