— Сейчас реже встретишь дизайнерскую компанию, где нет «Макинтошей». Наша отрасль сильно изменилась за последние годы. Лично мне хватило бы и цифровых часов. А вроде привыкаешь, и уже удобно.

— А что такое магнитный диск?

— Магнитооптический диск. Та же дискета. Только объем шестьсот сорок мегабайтов — в сотни раз больше. Дискеты уже недостаточно, чтобы скачивать сложные изображения. Разве могли мы мечтать о том, что графический дизайн окажется в авангарде высоких технологий?

— М-да, время движется вперед.

— Это точно. Движется вперед все стремительнее… Хорошо это или плохо, но мы живем в реактивный век.

Кто-то позвал Китадзиму к телефону. Поднимаясь, он спросил:

— И все же, что тебя привело к нам сегодня?

— Разговор есть к шефу.

— Что ж, если будет время, давай потом перекусим вместе. В нашем возрасте разговоров все больше. Как мусора.

Не дожидаясь ответа, он вернулся к своему столу. Заговорив с невидимым собеседником, Китадзима совершенно преобразился: развязный тон исчез, теперь он был сама учтивость. Видимо, на том конце провода заказчик. Говорить с заказчиками — особое искусство. Над офисом поплыл его жизнерадостный зычный голос. Таким некрупным компаниям, как «Кёби Кикаку», никуда без крепкого отдела продаж. Иноуэ из той же породы. Его деловая хватка в сочетании с творческим потенциалом Мурабаяси рождала прекрасный тандем, уверенно двигавший «Кёби» вперед. И то, что после ухода Мурабаяси компании удалось сохранить штат, несомненно, заслуга Иноуэ.

Кто-то хлопнул меня по плечу:

— Что, ностальгия замучила, а, приятель?

На меня с улыбкой глядел седеющий мужчина. Иноуэ. Они с Мурабаяси были ровесниками, когда-то вдвоем основали эту фирму. Только у Мурабаяси волосы все еще были черными, а у Иноуэ в ярком солнечном свете четко проглядывала седина. В прошлый раз мы столкнулись поздно вечером, и это не так бросилось в глаза. Да… Много воды утекло с тех времен, когда я здесь работал.

Я поднялся:

— Да нет, какая ностальгия? Все иначе. Путешествие во времени.

— Понимаю твои чувства. — Он засмеялся. — Ну, пошли в мой кабинет.

Он все так же подволакивал ногу — был у него такой физический недостаток. Его левая рука тоже двигалась неестественно. Причины никто не знал. Существенный изъян для дизайнера совершенно не мешал ему виртуозно управлять компанией. А это само по себе великое искусство. С одной стороны, Иноуэ был крайне строг к опечаткам и ошибкам в цветопробах. С другой — это было хорошей школой для всех нас. За требовательность его еще больше любили и уважали сотрудники.

Я последовал за ним, стараясь попадать в такт с его неторопливой походкой.

Директорский кабинет ничуть не изменился. Компьютер на столе, хоть и выглядел уместным, был совсем простеньким и старым. Присев в мягкое кресло, я перенесся в своих воспоминаниях на несколько лет назад. Именно из этого кресла я заявил о своем желании уйти. Иноуэ не удерживал. Более того, он сильно удивил меня, сказав, что к выходному пособию добавит еще одну месячную зарплату — в счет того, что мы не успели отметить присуждение мне премии JADA. Все это он произнес с улыбкой. Вот какой это был руководитель.

Девушка принесла чай, и он заговорил:

— В прошлый раз мы столкнулись на мосту Сукиябаси, верно? Когда же это было?

— В середине марта.

Он кивнул:

— Точно. Вспомнил, тогда еще снег лежал не по сезону. Ну а сегодня, значит, к нам пожаловал редкий гость, человек с незаурядными способностями. Каким же ветром тебя занесло?

— Хотел кое-что спросить. Это касается нашей работы. Бывшей работы. В общем, речь пойдет о Мурабаяси.

— Мурабаяси? — пробормотал Иноуэ.

Когда они создавали компанию, Мурабаяси был его другом и правой рукой. Постепенно Мурабаяси увлекся дизайном в промышленной сфере. Я слышал, что, когда он сообщил о своем уходе, Иноуэ полностью одобрил его решение и проводил с почетом. Как когда-то меня. Однако сейчас в его словах мне послышалась горечь.

— У меня есть вопрос. Три дня назад Мурабаяси явился ко мне среди ночи со странным заявлением. Якобы он желает избавиться от пяти миллионов иен, обладать которыми ему противно из-за их происхождения. Сказал, что предпочитает сделать это посредством азартных игр, подчистую проиграв деньги в подпольном казино на Акасаке. Просил ему помочь. Вот такая странная просьба. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Слышал, — ответил Иноуэ, — дурацкая история. Я узнал о его намерениях еще до того, как эта история произошла. Значит, это все-таки случилось.

— Случилось, — подтвердил я. — Мурабаяси звонил вам накануне?

Он кивнул:

— Он спросил, где ты живешь. Мы часто общаемся по разным делам, и по рабочим, и по личным. Иногда пропускаем по стаканчику.

— Это все?

Он склонил голову:

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, вам известна причина его странного желания избавиться от денег.

Иноуэ отвел взгляд и кивнул:

— Известна. Он ведь тоже дурак. Гордый слишком.

— Вы не могли бы рассказать?

— Даже не знаю. Думаю, тебе лучше спросить об этом у него самого.

— На следующее утро он собирался лететь в Европу и улетел. Я звонил ему, но он за границей. Вы не знали?

— Вот как? Вот оно как? — пробормотал Иноуэ, прихлебывая чай. — Но почему тебя это так волнует? Вообще, удивительно, что ты помог Мурабаяси в таком диковинном предприятии. Помнится, раньше тебе не было ни до кого дела. Будем откровенны, ты был парень со странностями.

— Самодовольный инфантил, — кажется, таким меня считали?

Он засмеялся:

— Я всегда ценил в тебе это: ты четко отдавал себе отчет в том, что думают о тебе окружающие.

— За это спасибо. Благодарю. Честно говоря, я уже позабыл эту историю с Мурабаяси, но сегодня утром она вновь вызвала у меня беспокойство. Что-то тут не так.

— Твои слова… — Тут Иноуэ замолк и снова улыбнулся. Приятная улыбка. Наверно, еще один атрибут хорошего руководителя. — Твои слова наводят меня на мысль, что ты прячешь свои карты в рукаве и банально допрашиваешь меня. Игра в одни ворота?

— Ну а ваши слова о картах в рукаве, — промолвил я, — наводят меня на мысль, что за всем этим стоит что-то очень, очень серьезное.

Он некоторое время молча смотрел на меня и наконец произнес:

— А ты повзрослел. Поднаторел в искусстве выражать эмоции без слов и жестов.

— Вы можете говорить прямо. Например, сказать, что я стал еще более манерным и самодовольным. Я ведь и правда таким стал.

На этот раз он громко расхохотался: