— Именно так. По контракту вы обязаны были оставаться в доме до тех пор, пока не разойдутся гости, а потом организовать уборку. Но вы, словно Золушка, скрылись до того, как часы пробили двенадцать.

— Так подайте на меня в суд! — со слезами в голосе бросила Хейзл.

Глаза Барта блеснули. В гневе она еще прекрасней, подумал он и медленно покачал головой.

— Глупо затевать судебное разбирательство по такому поводу.

— А может быть, вам просто не хватает храбрости? Ведь если судьи узнают о проделке Лили, они могут подумать, что дыма без огня не бывает…

— Думаете, меня останавливает именно это?

— Откуда мне знать?

— О, Хейзл, вы меня искушаете! — улыбнулся Барт, осознав двусмысленность своих слов, но тут же отбросил прочь возбуждающие эротические образы. — Честно говоря, мне совсем не хочется подавать на вас в суд. К тому же это была бы пустая трата времени.

Что-то в его тоне заставило Хейзл насторожиться.

— Почему?

— Не секрет, что вашей деловой репутации подобная история может сильно повредить. Должно быть, клиенты уже побежали от вас, словно крысы с тонущего корабля, не так ли?

Что ж, лгать ему бесполезно, подумала Хейзл и кивнула.

— Да, некоторые клиенты отказались от моих услуг.

— А ведь ваш заработок всецело зависит от репутации, не так ли, дорогая?

Хейзл испытывала невольное возбуждение всякий раз, когда он называл ее так, — хотя сейчас это слово звучало почти издевательски. И вдруг она поняла, что именно сексуальный магнетизм Барта Ардена стал главной причиной, по которой она решила любой ценой спасти от него Лили.

— Вы что, надеетесь прочитать ответ на стене? — нетерпеливо спросил Барт.

— Почему бы вам не перейти к делу?

— Хорошо. — Глаза его сузились. — Так вот, если бы я подал на вас в суд, то вы остались бы без работы навсегда.

— Может быть. Но это не означало бы, что моя жизнь кончена, так что можете меня не запугивать. Что бы ни произошло, я сумею снова встать на ноги.

— Не сомневаюсь.

Мускул на щеке Барта начал слегка подергиваться, и он медленно отвел взгляд. Ему хотелось, чтобы эта женщина умоляла его о пощаде, и ее непреклонность удивляла и заинтриговывала. Что ж, если противники равны по силе, то победа сладка вдвойне, мысленно усмехнулся он.

Хейзл удалось выставить его на посмешище, более того, — заставить усомниться в своей правоте. Для человека, не привыкшего уступать, это было нелегко. После ее отъезда он так разозлился, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы прийти в себя и успокоиться.

— Уверен, что вам многое под силу, — вполголоса произнес Барт.

Насколько отрешенной выглядит эта женщина со спокойным лицом и ясными глазами!.. И все-таки внешность бывает обманчива… Золотистый шелк кимоно струился вдоль ее тела, словно вода, и Барт снова подумал о том, что она напоминает сирену, вынырнувшую из морских волн. Желание с новой силой охватило его. Он мечтал обладать этой женщиной и хотел, чтобы его власть над нею стала полной и окончательной.

Хейзл физически ощущала взгляд Барта, чувствуя, что ее тело охватывает трепет ответной дрожи. Если бы она ждала его прихода, то надела бы что-нибудь более подходящее, чем тонкое кимоно, под которым не было ничего, кроме трусиков. Такой наряд выглядел почти вызывающим, а бросать вызов Барту Ардену, когда он пребывал в подобном расположении духа, явно не следовало.

Хейзл в упор взглянула на него и спросила:

— Ну, так что, вы собираетесь сказать, зачем пришли? Хотели запугать меня, пригрозив лишить средств к существованию? Сыграть роль безжалостного победителя, которого не тронут мои слезные мольбы?

Барт улыбнулся. Хейзл — достойный противник в споре. Наверное, она столь же хороша в постели.

— А что, если я собирался сделать нечто прямо противоположное? — мягко спросил он. — Доказать, что я гораздо лучше, чем вы думаете, и что Лили со своими незадачливыми помощницами в лучшем случае обманулись сами, а в худшем — провели вас?

— И как, интересно, вы собирались это сделать? Методом переселения душ?

Для человека, которому предложили перемирие, она ведет себя крайне неразумно! — подумал Барт, которому все сильнее хотелось сломить сопротивление Хейзл, заставить ее губы задрожать под натиском своих губ, а потом взять ее так, чтобы она никогда не захотела другого мужчину. Это было бы одновременно удовольствием и местью…

— Нет, я хотел попросить вас провести со мной пару дней.

Сердце Хейзл бешено заколотилось.

— Попросить… что?!

— Я хочу, чтобы вы организовали небольшую вечеринку для меня.

— Вы шутите?

— Вовсе нет. У меня нет претензий к вашим организаторским способностям, Хейзл. Даже наоборот — доходы от бала превзошли все мои ожидания, и служащие больницы не знали, как меня благодарить. Несколько престарелых джентльменов сказали мне, что это была самая веселая вечеринка в их жизни, — а их похвала чего-нибудь да стоит! Особенно все восторгались заключительным шоу. — Барт пристально взглянул на Хейзл и увидел пульсирующую на ее шее маленькую жилку. Означает ли это волнение или что-то другое?.. — Вы прекрасно справились со своей работой, Хейзл.

Она с подозрением взглянула в лицо Барта.

— Несмотря на скандал, вы приглашаете меня работать на вас? Многие будут удивлены, если вы снова поручите мне подготовку домашней вечеринки.

— Нет. — Барт покачал головой. — Напротив, если все увидят, что мы продолжаем… — он уже собирался сказать «поддерживать близкие отношения», но подумал, что такое выражение может отпугнуть ее, и закончил, — сотрудничество, то любые измышления рассеются сами собой.

— А что, если я откажусь?

— Тогда я могу сильно осложнить вам жизнь.

Он произнес эти слова очень любезным тоном, что делало отказ неприемлемым. Хейзл не сомневалась, что Барт способен причинить ей большие неприятности, если захочет, а сейчас, похоже, он был готов на все.

— Что за вечеринка? — с деланным безразличием поинтересовалась она, отворачиваясь.

В глазах Барта не отразилось ликования триумфатора. Они оставались абсолютно бесстрастными.

— Моя мать и сестры на днях приезжают из Дублина. У мамы скоро будет день рождения, и я хочу устроить для нее праздничный обед в узком семейном кругу, без всякой помпезности.

— Ваша… мать?

— Что же в этом удивительного? Вы думали, у меня ее нет? — хмыкнул Барт. — Мой отец умер, но они с матерью прожили в счастливом браке много лет. — Он саркастически усмехнулся. — Прошу прошения, если это идет вразрез с вашими представлениями о моей семье.

— Я, в отличие от Лили, не называла вас ублюдком! — запротестовала Хейзл.