Мейкпис невольно ахнула, а Джеймс закрыл ей рот ладонью, чтобы она не выдала их обоих.

– Мы ничего не можем сделать, – прошипел он ей на ухо.

И снова послышался треск раздираемого на части призрачного тела. Больше Мейкпис вынести не могла. Вырвавшись из рук Джеймса, она помчалась в дом. Джеймс догнал ее у кухонной двери и крепко обнял, пытаясь успокоить дрожь.

– Это был Джейкоб! – прошептала Мейкпис.

Шутник Джейкоб, который всегда смеялся, потому что был среди друзей.

– Знаю, – со сдержанным гневом ответил Джеймс.

– Он разорвал его. Он…

Она не знала точно, что сделал сэр Мармадьюк. И была достаточно твердо уверена, что укусить призрак невозможно, но все же перед глазами стоял Старший, раздирающий зубами беспомощного призрака.

Лорд Фелмотт говорил об «уничтожении паразитов», и Мейкпис никогда не позволяла себе задумываться над этим. Просто радовалась, что никакие бродячие призраки не смогут напасть на нее в Гризхейзе. Но теперь своими глазами увидела, что означает подобное уничтожение.

Именно это и сделают Фелмотты с духом медведя, если узнают о нем? И что, если она или Джеймс умрут в Гризхейзе? Их тоже затравят и разорвут?

Она видела улыбку сэра Мармадьюка, словно тот охотился ради забавы.

– Он наслаждался этим! – горько прошептала она. – Ты был прав во всем! Это гнездо дьявола! Позволь мне пойти с тобой!

Сбежали они во второй половине дня. Джеймс вызвался собрать растопку, Мейкпис ухитрилась получить поручение сходить в лес за грибами и диким цикорием. Они встретились у старого дуба, откуда и тронулись в путь.

Они быстро шли по тропинке, пытаясь выглядеть естественно, и Мейкпис боялась, что сердце, грохочущее в груди, вот-вот разорвется. Впервые она задумалась над тем, почему Джеймс бежал снова и снова. Не потому ли, что желал почувствовать прилив небывалой жизненной энергии? Хотя он шел небрежной походкой, Мейкпис заметила, как глаза его бегают из стороны в сторону. Боится соглядатаев?

Едва поля сменились пустошами, они сошли с тропинки и пошли наугад. Мейкпис вынула крошечную щепотку перца, украденного из драгоценного сундучка с пряностями, который хранила мистрис Гоутли, и посыпала дорожку, чтобы собаки не взяли след.

Извилистая дорожка через пустошь таила ловушки. В ярко-зеленых зарослях папоротника часто скрывались ямы, кусты колючего шиповника, острые камни и корни, в кровь сбивавшие пальцы ног. После того как они несколько часов оскальзывались и карабкались, солнце село, а небо приобрело темно-коричневый оттенок, цвет умбры.

– К этому времени нас уже хватились, – заметил Джеймс, – но сомневаюсь, что они смогут вести поиски в темноте.

Мейкпис гадала, сумеют ли они найти путь, когда совсем стемнеет. По мере того как увядал последний свет, она ощущала медленное пробуждение медведя. Он очень удивился, обнаружив, что вокруг нет стен. Девочка невольно поднялась на цыпочки и задрала голову, чтобы он лучше видел и чуял запахи.

Ее зрение приспособилось к полумраку. Не впервые. Скорее всего, ночное зрение медведя было лучше, чем у нее. В то же время она остро ощущала доносимые ветром запахи: пыльцы дрока, гниющих ягод, овечьего помета и дыма дальнего костра. Но тут ветер переменился, подул со стороны Гризхейза, и она уловила другой запах. Знакомый запах животных, обостренный голодом и нетерпением.

– Собаки! – прошептала Мейкпис, чувствуя, как леденеет кровь. Через секунду до нее донесся отдаленный лай. Оглянувшись, она различила крошечные яркие пятнышки. Фонари!

– Джеймс! Они идут!

Брат и сестра пустились бежать, не обращая внимания на ушибы и царапины, низко пригнувшись, чтобы остаться незамеченными. Перешли ручей, чтобы сбить с пути собак. Но огоньки фонарей все приближались: очевидно, обмануть никого не удалось.

«Откуда они знают, где мы?»

До них донеслись голоса. Громче других был низкий, повелительный рык.

– Это сэр Мармадьюк.

Глаза у Джеймса тревожно сверкали.

Они продолжали бежать. Ветви шиповника и папоротники исхлестали обоих, и к тому же Мейкпис поняла, что задерживает Джеймса. Она стала уставать, так как была намного слабее брата. Но когда совсем стемнело, ему стало труднее различать темные ямы, кочки и выползшие на дорожку корни.

Лай неожиданно стих, и Мейкпис не сразу поняла причину. Но тут же представила, как огромных псов спустили с поводков и они бесшумно бегут по неровной земле…

Девочка на миг замерла и оглянулась на то, что теперь стало пустошью безнадежности. Ни дерева, на которое можно взобраться, ни здания, где можно спрятаться. Только крутой скат впереди, по которому, вероятно, можно соскользнуть и найти укрытие…

Но прежде чем она успела сказать это вслух, гибкая, темная, четырехлапая тень вырвалась из травы и ударила Джеймса в грудь, сбив на землю. Джеймс покатился по склону. Из кустов дрока появился другой пес, и Мейкпис успела увидеть, как блеснули его зубы, когда он метнулся вверх, целясь ей в лицо. Пес был слишком проворен для нее. Но не для медведя.

Она молча наблюдала, как ее рука размахнулась, отбросив пса в воздух с силой, которая потрясла ее саму. Пес ударился о землю в нескольких ярдах от Мейкпис, покатился вниз и только после этого, пошатываясь, поднялся на ноги.

В этот момент Мейкпис увидела еще двух псов, летевших к ней. Черные звери бежали огромными скачками, виляя между кустами дрока. И Мейкпис с тошнотворным чувством нереальности происходящего увидела, что собаки не одни. Они сопровождали всадника, который каким-то чудом ухитрялся не отстать от них, сохраняя такую же устойчивость. С его руки свисал фонарь, освещавший мощную фигуру, камзол из камвольной шерсти цвета сливы и совершенно бесстрастное лицо.

Мейкпис зря тратила драгоценные секунды, во все глаза глядя на сэра Мармадьюка. Скорость его казалось неестественной. Невозможной. Все равно как если бы дождик летел снизу вверх.

Она слышала вопли Джеймса, гортанное рычание и треск. То ли пес отрывал ему воротник, то ли перегрызал горло. На нее надвигается чересчур много врагов, и еще Джеймс… Джеймс…

– Прекратите! – заорала она. – Пожалуйста! Отзовите собак!

Сэр Мармадьюк коротко свистнул, и звуки борьбы прекратились. Мейкпис стояла, тяжело дыша, окруженная собаками, мысленно приказывая медведю не бежать и не набрасываться на врага.

Шелестящие шаги приближались, со всех сторон на Мейкпис были направлены лучи фонарей. Молодой Кроу выволок из канавы Джеймса. Его воротник был изорван в мелкие клочья, но в остальном парнишка не пострадал.

Мейкпис тоже прихватили с собой, словно вспомнив о ней в последний момент. Она сообразила, что в темноте никто не видел, как отлетела от нее огромная ищейка, отброшенная в воздух с неестественной силой. По крайней мере, хотя бы ее тайна осталась неприкосновенной.