Клаудия повела плечами. Она посмотрелась в витрину магазина, подкрасила губы и поправила причёску.

— Помочь? Мне не нужна помощь, — проговорила она. — Особенно от задницы вроде тебя.

— Слушай, если я задел твои чувства…

— Нет, не задел, — ответила девушка, глядя на своё отражение. — Не беспокойся об этом.

Пробираясь домой в плотной пробке, Джин выключил радио и попытался восстановить в голове свой разговор с Эдди Корнеллом. Удивило ли его, что Эдди в конце концов всё-таки оказался в одной кровати с Сандрой? Нет. Скорее, напротив, он удивился бы, если он не переспал с нею. И эта его история о семье Мэнсона была чересчур уж неправдоподобной.

Но Джина волновало что-то ещё. Он съехал с трассы и в кромешной темноте поехал по петляющей по каньону Топанга дороге. Он думал о том, что одновременно и изумило и заинтриговало его, он думал о вещах, найденных внутри картонной коробки Элис, которую он забрал в день её похорон из Сидар-Рапидз.

Он быстро просмотрел дневники Элис, из которых узнал мало нового. Её школьные увлечения, тяжёлая семейная жизнь родителей, развод, путешествия по стране, затем возвращение её матери — всё это было описано в дневнике честно и без излишней сентиментальности.

Элис рассказывала Джину и о Нике, своей первой любви, он был журналистом и погиб во Вьетнаме во время операции «Тет Оффенсив»[74]. Она даже показала ему статью о Нике, которую напечатали после его смерти и которую она до сих пор носила в своём бумажнике. Джин даже ревновал (ему не хотелось верить, что когда-то она могла хотеть кого-то другого), но мудро решил не показывать этого. В конце концов, парень был мёртв и вряд ли был ему серьёзным противником. Тем не менее его изумили фотографии, которые он нашёл в дневнике. Ник сделал восемь чёрно-белых снимков обнажённой Элис в лесу. На каждой из фотографий она опиралась на старый чёрный дуб или стояла около него, а между двумя её маленькими грудями был цветок — вишни или яблони. Её тело казалось расслабленным, но что-то странное было в выражении лица, что-то подобное облакам на горизонте, тем грозовым облакам различной формы, сквозь которые можно разглядеть небо.

А ещё там было восемь загадочных писем. Эти письма написала девушка, которую звали точно так же, Элис, самое раннее было датировано августом 1967 года и отправлено из Беркли. Затем шло письмо из Сан-Франциско в марте 1968 года; из Кеафри, штат Аризона, в ноябре 1969 года; из Амарилло, Техас, в феврале 1971 года; из Спрингфилда, Миссури, в августе 1971 года; из Молайна, Иллинойс, в апреле 1972 года; из Флэгстаффа, Нью-Мексико, в декабре 1972 года; и, наконец, ещё одно, вновь из Сан-Франциско.

Только восемь. В простых белых конвертах без обратного адреса. В верхнем левом углу стояли только три слова: «Здесь и Там».

Проснувшись той ночью, Джин увидел луну за окном спальни. На её жёлтый круг набежало облачко, похожее на зазубренный рыболовный крючок. Он подумал про себя: «Не лезь глубже, ты уже увяз по самые уши. Лучше подумай, как вылезти, потому что, если ты этого не сделаешь, никто и не вспомнит, что ты и в самом деле жил на этом свете».

Дорогая, Элис!

Ты и не догадаешься, кто я такая, пока не увидишь моё имя в конце письма. Не смотри сейчас! Пожалуйста! Просто попытайся догадаться сама, кто я такая, пока читаешь.

Подсказка № 1. Я родилась и выросла в Сидар-Рапидз, в западной части городка, рядом с водонапорной башней и полем Малой Лиги. Нет, это не Кэти Гленденнинг. Кэти жила неподалёку на Уэйверли-стрит, но у неё был старший брат, а я была единственным ребёнком в семье.

Подсказка № 2. Я — девушка. Мой рост 5 футов 6 дюймов, вес 125 фунтов[75]. Мои родные говорили, что на меня приятно смотреть. Нет, я не такая хорошенькая, как ты, просто симпатичная. Моё лицо из тех, что легко забываются, в нём нет никакой загадки, за такое лицо не умирают и ради него не возвращаются к жизни.

Подсказка № 3. Дома я всегда ходила ссутулившись, а когда оказывалась на улице, то всё время казалось, что я извиняюсь. Однажды, когда нам было лет по тринадцать, моя мама болтала с твоей возле холодильника с замороженными продуктами в супермаркете «Кроджерс» на 7-й западной улице. Твоя мама рассказала, что она путешествовала по Соединённым Штатам. Она говорила очень быстро, словно под кайфом, а сквозь её блузку просвечивал чёрный лифчик. Сказать по правде, мне показалось, что выглядела она не очень.

Помню, она велела тебе взять хлопья с изюмом от Келлога[76], а я пошла следом за тобой по проходам, пока ты не нашла секцию, где торговали злаковыми. Мы не перекинулись ни словом, но я помню ощущение счастья, которое я испытывала оттого, что люди видят нас вместе, хотя ты была прекрасна, а моё лицо выглядело так, словно Господь ошибся, создавая его.

Подсказка № 4. Я училась на первом курсе в школе Бенджамина Маккинли, когда видела тебя последний раз. Это было в субботу утром в начале августа. Мы были в кино. Ты сидела на три ряда впереди меня, на третьем сиденье от прохода. Шёл «Малышка, будет дождь» со Стивом Маккуииом[77]в главной роли, я встретила его позже в Лос-Анджелесе, но это другая история, в которую ты вряд ли поверишь.