Вождь поинтересовался у Блеза: что же он увидел там, наверху, и тот охотно ему пояснил. Глядя на мимику лиц обоих, я легко представил их разговор.

– Что-то он быстро там оказался, – усомнился вождь.

– Это же Лео! Для тебя, возможно, взобраться на гору – целая проблема, но для него не сложнее, чем, например, на стол. Или на крышу хижины. – Которые, кстати, у рапангов были на редкость приземистыми.

Все это так, но где же камни? Или их здесь и не было, и это лишь подвох со стороны вождя?

Сомнительно. На острове полно маленьких детей, а практически у каждого половозрелого рапанга болтается на шее нужный мне предмет. Так сказать, обеспечивающий на острове тотальный контроль за нравственностью.

А может, рапанги просто использовали меня, чтобы убедиться, что камней наверху уже нет? Или все же я просто не могу их найти? Но где их искать? Вот тут я пожалел, что отдал все камни Рейчел. У меня должно было хватить ума, чтобы оставить парочку. Спуститься вниз, первым делом подойти к Рейчел и незаметно у нее их взять? Наверху меня уже видели, так что сомнений у рапангов быть не должно. С другой стороны, когда я спущусь, по правилам игры первым делом я должен продемонстрировать камни, под восторженный рев толпы. Или под ее улюлюканье, если таковых у меня не окажется. Ситуация…

Очередной обход территории с тщательным ее осмотром не дал мне ровным счетом ничего. Еще парочка таких же – и снова безрезультатно. И тогда я уселся на пьедестал у самых ног богини.

– Элекия, ну что же ты со мной так поступаешь-то, а? Если у тебя возникли какие-нибудь сомнения, клянусь: я люблю эту девушку. Я вообще полюбил ее, как только увидел, просто тогда еще не догадывался об этом. И люблю ее даже тогда, когда она меня ругает, а язычок-то у нее – о-го-го! Скажу тебе даже больше, чего не сказал бы ни одному мужику, чтобы они не засмеяли: никогда ей не изменял. Разве что однажды, во сне, которые, между прочим, мы не контролируем, но это же не в счет?

Тут я тактично умолчал, что сама Элекия и была в этом виновата. Ведь именно она заявилась ко мне во сне в образе живой женщины и, нисколько не сомневаюсь, воспользовалась своим божественными способностями.

Все произошло на каком-то клочке суши, на котором нам пришлось заночевать, перед тем как прибыть на остров О. Правда, до самого факта измены все же не дошло. Прелюдии уже закончились полностью, когда я получил чувствительный толчок локтем от Рейчел.

– Лео, что ты там все вертишься? – сонно поинтересовалась девушка.

– Спи, любимая, – только и ответил я.

– Элекия, хочешь, я именем самого Дорана тебе поклянусь, что люблю Рейчел? – продолжал я убеждать богиню.

Хотя последнее, наверное, было уже лишним. Доран – верховный бог в нашем пантеоне, а тот никакого отношения к пантеону Прежних не имеет. Вполне возможно, боги Прежних и наши боги между собой не очень-то и контактируют или не общаются вовсе. Я уже говорил, что у Прежних было около двадцати богов, в отличие от девяти наших. Вот это-то как раз понятно: Прежние жили куда богаче нас. Тот человек, благодаря рассказу которого мне и пришла мысль сделать лодку из шкур, рассказывал, что у северных дикарей бог вообще единственный, настолько скудно те живут.

Но что сказано – то сказано, и вообще я разозлился на дурацкую ситуацию, в которую угодил.

– Элекия, – поднимаясь на ноги, сердито сказал я, – ты хотя бы на чашу рукой не указывала, все равно она пустая. Лучше уж тогда куда-нибудь в небо, чтобы никого не обманывать. – И даже попытался туда руку богини направить.

К моему удивлению, рука вверх пошла довольно легко, хотя на плече статуи не было видно ни малейшей щели. И еще за спиной послышался легкий скрежет. Стремительно обернувшись, я увидел – в чаше лежат так необходимые мне камни. Не надо и говорить, насколько радостно к ним метнулся. Сейчас!

Как только я отпустил руку Элекии, дно чаши раскрылось, и камни исчезли на моих глазах. Тут несложно было сообразить, что все дело именно в божественной руке. Так оно и оказалось: стоит только поднять ее вверх, как они появлялись. Но едва отпустить – камни исчезают. За несколько попыток мне удалось понять: всей прыти недостаточно, чтобы успеть их схватить, пока они не исчезли.

Не дал результата и сложный акробатический этюд, когда, стоя на одной ноге, а другой ногой направляя руку богини Элекии в небо, своими руками я пытался дотянуться до чаши. Не хватало немного, но даже связанные между собой кинжалы – мой и Блеза, не помогли. Затем кинжала Блеза я лишился, когда попытался метнуть его так, чтобы он заклинил дно чаши: кинжал исчез вместе с камнями.

«Блез будет очень горевать о его потере», – расстроился я. И все же собственным рисковать не стал.

Казалось бы, ситуация сложилась безвыходная, и мне только и оставалось, что вернуться с пустыми руками и испить полную чашу позора. Но недаром же мне, побывавшему во множестве руин Прежних, которые просто кишат хитроумными ловушками, благодаря своему уму и сообразительности до сих пор удавалось остаться живым!

В ход пошла рубаха. Скрученная в тугой жгут, она легла на шею богини, зафиксировав ее руку в поднятом состоянии. Затем ремень. Из толстой двойной кожи, верой и правдой прослуживший мне последние несколько лет и способный выдержать достаточно сильный удар кинжалом или мечом, он порвался с той же легкостью, что и рубаха.

Без штанов оставаться не хотелось, а сапоги я и трогать не стал. Мысль о том, что один из скрепленных вместе сапог придется надеть ей на голову, чтобы другой оказался на поднятой руке, вызвала у меня отторжение.

Во-первых, она богиня. Более того, пусть и во сне, однажды мы занимались с ней любовью: ведь если вникнуть, прелюдию самой Элекии смело можно назвать и так. Ну и в-главных: мои сапоги нисколько не крепче ремня. И потому следовало придумать что-то другое.

Левую руку Элекии, свободно висящую вдоль тела, сдвинуть с места мне не удалось. За груди Элекии, пробуя их провернуть, на этот раз я взялся без всякой опаски. Потому что во сне она позволяла не только трогать их, но даже целовать. Поцелуй в губы не помог тоже.

– Издеваешься, да? – спросил я у богини. Конечно же она промолчала.

И тогда меня обуяла такая злость, что я попросту решил вырвать чашу из постамента.

– Нет, в жизни надо что-то менять. Каких-нибудь умных книжек почитать, что ли? – потирая одной рукой ушибленное колено и держа в другой два необходимых мне камешка, размышлял я. – Гаспар об этом давно бы догадался. Иначе и до беды недалеко: Рейчел сама сказала, что тупица ей не нужен.

Чаша, когда я ухватился за ее края, легко прокрутилась. Причем такой ее подлости я не ожидал настолько, что отлетев в сторону, упал, больно при этом ударившись коленом. Ну а дальше, как все уже догадались, я и обнаружил в чаше камешки. Мало того: когда прокрутил чашу еще раз, пара камней появилась в ней снова. Пришлось, чтобы те исчезли, уже в который раз поднять руку Элекии в небо – лишнего мне не надо.