Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улыбающийся, с такими же светлыми волосами, как и я. В руках у него была балалайка, только без грифа. Или нет… Это, кажется, лютня.
Одет он был в кожаную безрукавку с рельефными швами, а за спиной у него как будто парили скрипичные ключи. Эти ноты навеяли мне удивление.
Не понял, то есть, в Баттонскилле группа отца «Чеканная монета» была популярной?
Я подошел поближе, чтобы прочесть табличку под рамой.
«Чеканов Николай, Чекан, гусляр».
— Гусляр? — я с удивлением отошёл, — Так это гусли?
— Эй на! — скрипящий голос разорвал тишину, — А ну, драный плеер, отвали от картины, на!
Я вздрогнул, и машинально отошёл ещё подальше. И замер, увидев, кто на меня кричит.
В свете, падающем из дальнего выхода, стоял гоблин. Отвисшие уши, растрёпанная шевелюра, одет он был в мешковатые обноски.
Вот только стоял с копьём, и явно пытался напасть на меня. Дубинка была всё ещё в моих руках, и я крепче её стиснул.
Вдруг гоблин замахал копьём перед собой, словно мешал какое-то зелье.
— Кирдык, на! Хочешь нагадить, на? Старый Хрюк, на… заманался оттирать, на… с Чекана. На!
Гоблин просто подметал.
— А ну сдриснул, на!
Облегчённо выдохнув, я дал ему пройти. Хрюк старательно подмёл в том месте, где я стоял, чуть не протерев дыру. И зыркнул с прищуром.
— Чё встал, на? — и он уставился на меня чуть ли не в упор, глядя снизу вверх.
— Я…
— Э, здорово, братва! — ещё один крик заставил вздрогнуть уже нас обоих.
Мы обернулись. С той стороны, с которой пришёл я, на нас надвигалась крупная тень.
— Хана… на! — просипел гоблин.
При ближайшем рассмотрении это оказался довольно добродушный парень. Полный, в клетчатой рубахе, с растрёпанными каштановыми волосами. У него были пухлые щёки, а улыбка привлекала внимание двумя большими передними зубами. Как у зайца или бобра.
В общем, лицо добродушного толстячка. Пока он был тенью в коридоре, то явно был страшнее.
— Борян, — парень резво протянул руку, — Чё, братва, тоже на эту… как его… церемонию?
Общался он довольно вызывающе.
— Георгий, — я ответил на рукопожатие, — Гончаров.
— Что как официально-то, — тот поморщился, — Ну, тогда Борис Дубовый.
Рука у него была крупная, мощная.
— Братва, на! — гоблин замахнулся метлой, — Охренели, на, плееры драные, на!
— Гоблин, ты извини, чё, — Борис даже чуть прикрылся рукой.
Хрюк, продолжая махать метлой, пошёл дальше, его крик ещё долго отражался от стен коридоров.
— Гоблиши эти, — Борис с усмешкой посмотрел вслед, — Повылазили из пещер своих, типа крутой магией владеют, а на деле дикари. Ты видел, какие гоблины-то взаправду?
Я кивнул.
— Везёт. Мне батя рассказывал, — Борис слегка смутился, а потом ткнул пальцем в картину, — О, это ж Чекан.
У меня слегка перехватило дыхание.
— А что, известный чем-то?
Борис заржал в голос, и я тоже натянуто улыбнулся. Мне легонько прилетело от него по спине — всё же здоровяк умел соизмерять силу.
— Ядрён батон, ну ты вообще прикольный. Слышь, надо шутку запомнить, — его плечи так и тряслись от смеха, но он сделал серьёзную мину и будто отрепетировал, — Подскажи, братуха, а Чекана что, все знают?
И снова заржал.
Я почесал затылок, раздумывая, как бы вывести его на нужный разговор. Но и прослыть местным олухом совсем не хотелось.
Впрочем, здоровяк правильно понял моё смущение.
— Ты чего, братуха? Откуда такой свалился?
— Я… ну, нюбсом был.
— А-а-а… Так нюбсы-то все мы были, — он снова показал пальцем, — И даже Чекан был. Аж дрожь пробирает, ядрён батон.
— Я только сегодня узнал про Баттонскилл, — пришлось мне признаться.
— А, так ты вообще нюбс?! — Борис только покачал головой, — Тогда тебе сложно будет…
Он кивнул головой вперёд, и мы быстро пошли. К счастью, Борис, кажется, знал, куда надо идти. А вот для меня все коридоры были одинаковы.
— Новый язык учить будешь, — он оглянулся, — Прикинь, типа «танк, никакого хила, ты сагрил не того моба». Это меня батя научил, — он с гордостью расправил плечи.
Я чуть не прыснул со смеху, но удержался. Было забавно сознавать, что геймерский сленг где-то считается за отдельный язык.
— Я буду танком, — гордо произнёс Борис, — Меня бык свалить не может. Вот. А ты кем будешь?
Вопрос немного меня покоробил, и я пожал плечами.
— Ну, раз ты здесь, значит, что-то есть у тебя, — он вдруг перешёл на шёпот, — А ты реально не знаешь про Чекана?
Я замотал головой, округлив глаза.
— Вау, ну ты и… нюбс.
— Ну, я же сказал.
— Да я понял, ядрён батон. Он там на картине ещё до того, как стал Адским Гусляром.
У меня упало сердце.
— Адским… чего?
— Ну, который это… — договорить здоровяк не успел.
Прозвенел гонг. Гулкое эхо пролетело по коридорам, и кажется, даже взъерошило волосы.
— А, ядрён батон, начинается, — и здоровяк схватил меня за плечо и потащил.
Мы подхватились и понеслись со всех ног.
— Первый гонг, — крикнул Борис, — Мы ещё успеваем.
* * *
Церемония определения проходила в огромном зале. Таком огромном, что у меня перехватило дух.
Круглые своды сверху соединялись в огромную эмблему «Б». Впереди висел огромный герб школы — двуглавая птица держала в руках геральдический щит.
Щит с теми самыми предметами: мышь, джойстик, мобильник, очки. И кнопка «плэй» в центре щита.
В центре зала стояла статуя-фонтан — из чаши вылезали две руки, с переплетёнными пальцами. Словно два друга где-то внизу, в огромной пещере, подняли руки, вытащив их в этом зале.
Сквозь пальцы сочилась вода, утекающая по запястьям обратно вниз, в чашу.
Тут уже было много народу, и все молодые студенты моего возраста. Они собрались вокруг фонтана, подняв головы, и внимательно слушали.
Сверху, на медно-железном мосту, стоял гном Дворфич. Рядом с ним взирали на народ ещё несколько людей, мужчины и женщины. Одеты все были, как и ректор, в строгие костюмы.
Низкорослый гном рядом с ними казался карликом, но на него всё равно все смотрели с уважением и восхищением.
— …и с древних времён наша академия… — ректор Дворфич осёкся, — Кхм!