меня и шагнул к вольготно развалившемуся на втором оставшемся кресле Феликсу. Тот скорчил недовольную гримасу, но место всё же уступил. Он с лёгкостью завсегдатая таверны открыл бутылку и разлил по бокалам вино. Судя по пыльной этикетке, бутылка хранилась в погребе не один год.

Феликс любезно передал один из бокалов Доминику, а второй протянул мне.

— Вообще-то леди нужно было подать первой, — поддел дракон, на что некромант лишь закатил глаза и ответил такой же колкостью:

— Ну так я и рассчитывал, что ты передашь леди. А ты как последний замшелый грубиян оставил себе.

Я хихикнула, спрятав смешок в кулак.

— Я не буду. Правда.

— Напиваться в присутствии дамы – моветон, — наставительно возразил Феликс, не убирая протянутого бокала, — а вот вместе с дамой – святое дело.

— Надо запомнить, — хмыкнул Доминик, а я всё же взяла бокал, чуть пригубив. Тягучая сладкая жидкость не походила ни на одно знакомое мне вино и оказалась неожиданно приятной.

— Итак, — спустя короткую паузу Феликс посерьёзнел, — вернёмся к делу.

Я напряглась и едва не закашлялась, решив, что речь обо мне и Антуане. Но Феликс, кажется, уже об этом забыл.

— Трупов нет. Что это может означать?

Я перевела дух и от греха подальше уткнулась в бокал, как-то незаметно ополовинив его, а затем и вовсе опустошив.

— Тела украли, — тут же предположил Доминик. Он пока не пил, тихонько покачивая бокал на весу и всматриваясь в багровую поверхность вина.

— Может, они не умерли?

Кто сказал эту явную глупость?

— Как ты сказала? Не умерли? – заинтересовался Феликс, и я сообразила кто. Ох, верно говорят, алкоголь – зло.

Глава тридцать девятая.

— Ну а что же с ними тогда случилось? – продолжал допытываться Феликс. Кажется, он не издевался, а действительно хотел знать моё мнение.

— Эээ… — кроме этого сказать мне было нечего.

— Летаргический сон? – подсказал Доминик. По ровному тону было не ясно, о чём он думает.

— Что, сразу у всех? И куда же они девались из гробов?

— Магического следа нет?

— Думаешь, я бы о таком не упомянул?

— А наш гробовщик взятки берёт, — набравшись храбрости, выпалила я, и в гостиной воцарилась тишина.

— Повтори-ка, дорогая, — вкрадчиво попросил Доминик.

— Ну-у-у, в общем, когда соседку нашу хоронили, — я нервно стиснула подол в пальцах, — я слышала, как гробовщик обсуждает с её племянниками… всякие вещи.

Я стушевалась, поняв, насколько глупо прозвучало. Но я и правда тогда слышала только отрывочные фразы – что-то про деньги, большую сумму и наследство.

— Однако прекрасный городок, — внезапно развеселился Феликс и хлопнул ладонью по столу. – Наведаюсь-ка я к этому милейшему человеку. Как его?..

— Харрис, — подсказала я. Некромант отсалютовал бокалом и вышел.

За всё это время Доминик так ничего и не сказал, и я начала волноваться.

— С тобой точно всё в порядке? – я отставила пустой бокал и встала.

— Я думаю, — меланхолично отозвался дракон, и я, решив, что это намёк, кивнула и двинулась к выходу. Но на полпути меня схватили за руку и развернули. Я оказалась лицом к лицу с Домиником и удивлённо посмотрела в его тёмно-карие, почти чёрные глаза… Как будто горький шоколад. Радужка сменила цвет? Или мне показалось? Или для драконов это нормально?

— Что? – отчего-то шёпотом спросила я.

— Испугалась? – своим вопросом ответил Доминик. – Когда меня увидела на полу?

— Конечно.

— А знаешь, если бы я погиб, ты стала бы богатейшей женщиной этого города так точно.

— Прекрати! – возмущённо прошипела я. – Это вообще не смешно!

Вопреки моим словам Доминик улыбнулся и, напоследок легко коснувшись губами моей раскрытой ладони, отпустил, позволяя выскользнуть за дверь.

Глава сороковая.

Я мерила шагами комнату, пытаясь прикинуть, как лучше дотянуться злополучной метлой до потолка и смахнуть-таки паутину. Встать на комод? Но сначала его нужно передвинуть, а это цельная древесина, красное дерево, уж дочке антиквара ли не знать. И стоит, и весит одинаково неподъёмно.

В итоге на паутину я плюнула, зато кое-как привела спальню в подобающий вид, убрав все чехлы, собрав пыль – наполовину тряпкой, наполовину юбками – и разобравшись с привезённым из дома сундуком.

От Доминика не было никаких новостей, разве только снизу доносился его приглушённый голос. Феликс ушёл к гробовщику, а значит, мой новоявленный муж говорил сам с собой. Может, так легче думать? Стоит попробовать.

— Так, — я встала посреди комнаты, уперев руки в бока, и прошествовала в ванную, встретив взглядом собственное недружелюбное отражение в мутном зеркале. Растрёпанные волосы, платье с подтёками грязи и лицо в пыльных серых разводах.

Я вздохнула и открыла краны. Да уж, выгляжу как героиня сказки про Пыльнюшку, которая полжизни драила свинарник, а потом случайно нашла в куче навоза артефакт с магической личиной и попала на бал к принцу. Мне, правда, принцев в обозримом будущем не светило. Да и балов, пожалуй, тоже.

Я с любопытством уставилась на неровный ряд пузатых колбочек и пузырьков на полке у зеркала. Этикетки оказались только на половине, и те потускнели настолько, что буквы слились с фоном.

Напевая песенку про драконьи яйца, я поочерёдно открывала пузырьки, осторожно принюхивалась и роняла на раковину пару капель. Пока ничто из найденного не шипело, не булькало и не разъедало фарфор. Вероятно, это действительно косметические средства.

Рука потянулась к дальней колбочке, которая уже покрылась сеткой паутины. И как только я коснулась стекла, сдвигая колбу, послышался скрип, скрежет и душераздирающий… вернее, ушераздирающий треск.

А в следующую секунду пол подо мной в буквальном смысле разошёлся, открывая тёмный провал, и я, как с горки, покатилась вниз.

Визжа и зажмурившись, я катилась по широкому тоннелю вниз, благо поверхность «горки» оказалась ровной, с минуту. А потом вылетела на каменный пол, больно ударившись коленями и содрав кожу на ладонях.

— Да что же это такое! – я тут же вскочила вне себя от ярости. – Вы что, надо мной издеваетесь?! В этом доме вообще можно хоть что-то сделать и не попасть в беду?!!

Мой праведный гнев остался без ответа. Вернее, словами мне никто не ответил, но впереди, там, где каменный коридор кончался просветом, послышался отчётливый плеск воды.

Я тоскливо