Я криво усмехнулась, решив вести себя также беспардонно, как час назад это делал юный садист Эдик. В конце концов, я клиент, который, как известно, всегда прав.

– Двести пятьдесят и на всю ночь. Торговаться я не буду, потому что тут через пятьсот метров есть точка Арсена, и если что… – Я была вполне довольна своим напором.

Но на прожженную Гулю моя осведомленность отчего-то не подействовала.

– Девушка, вы шутите? Вас же двое. Пятьсот, двойной тариф.

– Ээээ… Ну ладно, – вздохнула я. Черт, пятьсот – львиная доля моей зарплаты. Но не давать же задний ход, когда дело почти сделано.

Любаша пожала плечами и уселась в наше такси. Я плюхнулась рядом с ней.

– Любаш, ты не волнуйся. Нам ничего от тебя не нужно. Познакомься, это мой мужчина, Антон.

– Очень приятно, – буркнула она, – если ничего не нужно, то куда же мы едем?

– К нему, – улыбнулась я, – отдыхать, ужинать. Если хочешь, можешь вообще лечь спать, утром мы тебя отвезем домой. Ну разве я похожа на извращенку?

– А где ты видела извращенца, похожего на извращенца? – Криво усмехнулась Любаша. – Все они с виду приличные люди. Встретишь такого на улице, вежливо кивнешь. А что у него на уме, одному богу известно. Если вам ничего от меня не нужно, то зачем ты это все устроила?

– Просто так… – вздохнула я, – чтобы ты отдохнула. Ты мне помогла, а сейчас я хочу помочь тебе. Чтобы ты расслабилась. Маленький праздник.

Какое-то время ехали молча. Мы с Любашей таращились в противоположные окна, Антон отбивал ботинком ритм под радио «Шансон». А потом Любаша повернулась ко мне и сказала:

– Странная ты все-таки. Никогда не думала, что такие бывают.

Пожалуй, то была самая необычная ночь в моей жизни. Антон держался молодцом – хоть сначала и было заметно, что в Любашином обществе он чувствует себя несколько скованно. Мы заехали в супермаркет за вином и сладостями, потом заказали по телефону суши. Любаше суши не понравились, она долго отплевывалась от ролла с лососем, и нам пришлось сварить для нее сардельку. Сначала она преимущественно молчала и подозрительно озиралась по сторонам – наверное, боялась, что мы достанем из потайной комнаты наручники и плети и набросимся на нее, обезоруженную гостеприимством. Но потом расслабилась, разговорилась. И даже пыталась веселить нас забавными историями из своих трудовых будней. Например, рассказала про богатого немца, который покупал десять-двадцать девочек одновременно, вез их в закрытую на капремонт школу в ближайшем Подмосковье, выдавал форму с красными пионерскими галстуками. Он играл роль учителя, они, соответственно, нерадивых учениц. Естественно, финал у таких уроков был вполне предсказуемым, но девушки все равно любили чудака – он никогда не скупился на чаевые.

Вино лилось рекой.

Через какое-то время мне начало казаться, что Любаша – чуть ли не моя лучшая подруга, с которой я не виделась много лет и никак не могу наговориться. А потом…

Антон на всю катушку врубил джаз, а Любаша, вместо того чтобы отсыпаться, с энтузиазмом танцевала стриптиз. К слову, грудь у нее была красивая – тяжелая, полная, молодая, – и роскошь эта отражалась заинтересованным блеском в синих глазах моего мужчины.

Под утро я не выдержала – свернулась калачиком на кухонном диване и задремала, укрывшись дырявым стареньким пледом.

Разбудили меня странные звуки, природа которых была настолько очевидна, насколько нереальна в данной ситуации. Утробные тоненькие всхлипывания переходили в рычащий басовитый стон, а его в свою очередь сменяло напряженное мычание. В этом вокальном концерте доминировали певучие гласные – «А-а-а!», «О-о-о», – и только один раз знакомый голос нетерпеливо воскликнул что-то вроде: «Ну давай же, сука!»

Сон как рукой сняло. На цыпочках я прокралась в ванную, откуда и доносился странный концерт. Дверь была приоткрыта на ширину нескольких пальцев, и мизансценка, открывшаяся моим глазам, заставила меня отшатнуться.

Абсолютно голая Любаша сидела на краешке стиральной машины, забросив полные белые ноги на плечи Антону. Тот сосредоточенно пыхтел, вклиниваясь меж ее дебелых бедер, от его напряженной пятерни на бледной коже оставались красноватые следы. Любаша запрокидывала голову, судорожно кусала губы, вокруг которых размазалось сливовое пятно дурно пахнущей дешевой помады, стонала, подыгрывая его набирающей обороты страсти.

И сначала я хотела незаметно покинуть эту парочку, эту квартиру, этого мужчину, наконец. Уйти по-английски и по пути домой купить новую сим-карточку, чтобы больше никогда не встречаться с действующими лицами этой абсурдной истории. Но потом подумала – какого черта?! Мой мужчина заперся в ванной с уличной проституткой, за которую я же и заплатила из собственного, далеко не бездонного, между прочим, кармана!

Резким пинком я открыла дверь.

– Развлекаемся?

– Саша! – испуганно воскликнул Антон, отшатнувшись (чуть стеклянный шкафчик с банными принадлежностями не сшиб). – Мы думали, что ты спишь.

– Вижу, – мрачно сказала я, и в голосе моем было больше удивления, нежели обиды.

– Это ничего не значит…

– Понимаю, – пожала плечами я.

Антон долго путался в штанинах, прежде чем ему удалось одеться. Нервно вжикнул ширинкой. А Любаша даже и не подумала прикрыться полотенцем, она так и сидела на стиральной машине – меланхоличная, голая, потная.

– Он заплатить обещал, – спокойно сказала она, – пятьдесят долларов.

– У тебя же нет свободных пятидесяти долларов, сам говорил, – возмутилась я.

– Сашка, – поморщился Антон, – ну как ты не понимаешь. Для мужчин это естественно… Все мои друзья иногда делают это! Мы же молодые неженатые мужики, что с нас возьмешь?! – отчаянно выкрикивал он.

Я перевела взгляд на Любашу.

– Ну а ты? Я же тебе уже заплатила. За всю ночь. Неужели мало?

– Это моя работа, – тихо сказала она, – я не могу себе позволить отказаться… Если мне предлагают.

Я молча направилась в прихожую. Антон бросился за мной.

– Сашка! Ну куда же ты? Давай вызовем для нее такси и поговорим спокойно!

Я застегнула босоножки, потом распрямилась и улыбнулась, посмотрев в его испуганные глаза.

– Антоша, а о чем говорить-то? Для меня тема исчерпана.

– Ну куда ты собралась? Сейчас только пять утра!

Обернувшись от входной двери, я ответила:

– Перефразирую твои же золотые слова. Все мои подруги иногда делают это. Разочарованно уходят под утро из чужих квартир. Мы же молодые незамужние москвички, ну что с нас возьмешь?

Город встретил меня рассветной тишиной и одиночеством. Я зажмурилась, впуская в сердце запах свежих листьев и недавно скошенного газона. Хотелось снять туфли и расслабленно побрести домой – босиком по трамвайным шпалам. И чтобы никого не было вокруг, только я наедине с городом.