А ведь мы с ней оказались в одинаковом положении – не удержалась я от сравнения. Меня Тесей тоже не искал, хотя находил время для каждого подданного. И слава богам (если они есть), ведь найди он меня – убил бы.

* * *

Новость дошла до меня быстро. Из всех героев, объявлявшихся в Афинах, Геракла я хотела видеть меньше других, не считая Ясона, конечно.

Забавная штука: в Греции в слово «герой» вкладывается совершенно иное значение. Если ты спасешь тонущего ребенка, тебя назовут хорошим человеком, спасителем, тем, кого все хотят знать. Если же ты дитя бога, со здоровенными мускулами и коварным умом, совершающий подвиги не ради других, а ради себя, ты герой.

Разумеется, эта логика применима только к мужчинам. Женщина, произошедшая от богов, – всего лишь хорошая женщина либо колдунья. Что же нужно совершить, чтобы стать героиней?

Геракл – жалкое подобие мужчины: ни изощренности, ни мозгов. Непонятно, что общего может быть между ним и Тесеем, пока не осознаешь: друзьями они стали не из-за схожести черт, а потому что Тесей способен водить Геракла за нос, точно призового бычка, а тот слишком туп, чтобы видеть происходящее. Более того, Тесей использует репутацию буяна и воспетые смелые подвиги Геракла как удобное прикрытие для своих худших побуждений и планов. Тесей ни в чем не виноват, о нет, это Геракл сбил его с пути. Эти два шута однажды похитили принцессу Спарты, еще совсем дитя. Уморительная история для всех, кто ее слышал, вот только сказители в своих песнях умалчивают о том, что Тесей получил за девушку приличный выкуп.

Несмотря на это, Геракл Тесею в Афинах не нужен. Так случилось, что в одну из своих ночных прогулок по дворцу я оказалась возле покоев Геракла и подслушала их разговор.

– Можно подумать, ты мне не рад здесь, – прогрохотал зычный голос. Геракла, естественно.

– Как ты можешь такое говорить, Геракл? Ты же знаешь, я всегда тебе рад. Просто сейчас очень занят. – Сухой ледяной тон Тесея, слишком «благородного», чтобы повысить голос.

– Замыслил что? – оживился Геракл. – Обожаю тайные планы.

Я прижалась к стене и слушала, забавляясь в душе. Если Геракл будет во всю глотку орать о планах Тесея, то зря я вообще сюда пришла: могла бы слушать их разговор в своих комнатах.

– Не сказать, что тайные, и не совсем планы. Политическая… задумка. Послушай, друг мой давний, такое не по тебе. А у меня задуманное много времени не займет. Почему бы тебе пока не отправиться совершать подвиги, а я дам тебе весточку, когда закончу с делами.

– Ты про «демократию», о которой все шушукаются? Про передачу правления народу? По моему мнению, это чушь несусветная.

Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. Если уж Геракл критикует твой политический план, возможно, пора его пересмотреть?

– Это не чушь. Цари и царицы, произошедшие от богов, – вот чушь. Только без обид, дружище, – поспешно добавил Тесей последнюю фразу.

Воображение сразу нарисовало Геракла, сжавшего в кулаке свою огромную дубину[7]. Он крайне серьезно относился к своему происхождению. Если верить сказителям, оно было бичом всей его жизни, ведь богиня Гера продолжала истязать его за то, что он незаконнорожденный и самый любимый сын ее мужа Зевса. Беды и мучения принесли ему вовсе не смертные мужи и мужья, которых за все эти годы Геракл так или иначе задел.

– А разве ты не потому у власти, что сам потомок бога, Тесей? И тоже без обид, дружище, – поинтересовался Геракл, проявив степень разумности, коей я и представить не могла у него.

– Пока правлю я, но, по моему плану – вы зовете его «демократией», – нам нужны у власти мужчины: сильные мужи, умные мужи, сведущие мужи.

Геракл хохотнул.

– Сильные и умные мужи, которые случайно окажутся потомками богов. Для меня твой план слишком тонок, Тесей. И верится мне, что ты по-прежнему будешь у власти, когда установишь свою демократию. Но я хотел обсудить с тобой кое-что еще. Слышал, у тебя тут, во дворце, парочка пленниц царской крови, тоже, возможно, произошедших от богов.

– Ты говоришь о критской принцессе?

– О ней самой. Я видел ее мельком, когда был с Ипполитом. Почему она не ужинает с нами? Я слышал, она твоя жена.

– Не смеши меня, Геракл. Она еще ребенок и здесь для того, чтобы Минос не выкинул какую-нибудь глупость, пока я не навел в своих войсках порядок. – В голосе Тесея прорезалось раздражение.

– Но ты женился на ней. – Недовольство друга, видно, Геракла не волновало. Может, привык к вспыльчивости Тесея или к тому, что раздражал всех и всюду.

– Так и есть.

– Тогда почему ты не спишь с ней? Она вовсе уже не ребенок.

– Мне нужно многое распланировать, все обдумать. Мне некогда отвлекаться.

Я почти видела, как Геракл качает своей огромной головой, лохматой гривой напоминая льва больше, чем наброшенное на его плечи мертвое животное.

– Ты изменился, Тесей. Что ж, если не находишь времени переспать с ней, то не будешь возражать, если это сделаю я?

Раздалось шипение: Тесей взбесился, – и я сунула пальцы в рот, сдерживая смех.

– Ты в своем уме, Геракл? Я пытаюсь избежать войны с Критом, а не начать ее.

Последовала пауза. Представилось, как мужчина в львиной шкуре философски пожимает плечами.

– Ну ладно. Сойдут и служанки. У тебя тут их полно. И некоторые даже сами не против.

– Я знаю, – коротко отозвался Тесей.

– Там кто-то есть? – вдруг спросил Геракл.

Я замерла. Совсем расслабилась, потеряла бдительность.

Мы все застыли на мгновение. Я даже не смела дышать.

– Сквозняк, должно быть, – сказал Тесей. – Но, Геракл, ты сказал «пленницы». О ком ты еще говорил? Старшей критянки здесь нет.

– Какой еще старшей критянки? И одной-то достаточно. – Геракл снова хохотнул. Этот сам себя развлекал, где бы ни был. – Нет, – продолжил он, отсмеявшись, – я о колдунье из Колхиды.

Сердце в груди остановилось. Откуда он узнал, что я здесь?

– О чем ты? – не понял Тесей. – Медеи тут нет. Я знаю, что она околдовала Эгея, но после его смерти ее здесь не видели.

Оба мужчины помолчали, затем Геракл медленно заметил:

– Но ее не видели и нигде в другом месте. И, если уж на то пошло, не видели покидающей дворец.

– На что ты намекаешь?

– Да ни на что. Я говорю тебе то, о чем болтают за пределами Афин. Сначала она завлекла отца, потом – сына. Я прибыл сюда, ожидая увидеть ее восседающей на почетном месте. Не увидел.

– О боги, – присвистнул Тесей. – Полагаю, ей хватило ума уйти. Я не видел ее. И, разумеется, с ней не спал.

– Точно? – хитро спросил Геракл. – Я думал, ты поэтому не уложил в постель юную критянку. Предпочитаешь более зрелых женщин?

– И более смертоносных? Нет уж, спасибо. И потом, Коринф собирался объявить войну Афинам за то, что мы ее укрываем.

Мне хотелось сесть: ноги не держали, – но приходилось стоять. Слушать дальше было невыносимо, но необходимо.

– Ах да, слышал, Ясон все еще жаждет ее крови. Не могу его винить. Какое она имела право убивать его детей?

Мужчины судачат похлеще кухонных служанок.

– Возможно, она считала их и своими детьми, – обронил Тесей.

Геракл в ответ чуть не задохнулся от смеха. Его хохот сопровождался шлепками: он, видимо, хлопал себя по мясистым ляжкам. Когда Геракл, в восторге от шутки, начал уже задыхаться, я тихо ушла под его хрюкающий смех, хотя послушала бы, не скажут ли они еще что-нибудь про моего бывшего мужа. Все зациклились на убийстве детей. Причина не интересовала никого.

* * *

Следующим вечером я не приближалась к покоям Тесея: и без того привлекла к себе внимание. Здравый смысл подсказывал вообще не высовываться из комнат, а за сбором сплетен отправить служанок. А лучше – отправить их договариваться об отплытии из Афин.

Ничего этого я не сделала. Если бы мне пришлось искать тому оправдание, я сказала бы, что нуждалась в человеческом общении. Так оно, вероятно, и было.

Я выскользнула из своих покоев.