– Существуют методы, которые иногда используются для извлечения информации. Я читал об этом. Знаю, что такое бывает.

– Пытки? Конечно. Для подозреваемых в политических убийствах и убийствах высокопоставленных лиц, а также в связях с террористами. Но с помощью слуха о торговце людьми и одном пропавшем ребенке вытянуть ничего не удастся. Ваше дело уже очень старое.

Отец на мгновение забыл боль в плече и стиснул зубы.

– Я сделаю это.

– Нет. С тебя уже хватит. Пока все поправимо, но любые дальнейшие действия могут привести к тому, что тебя поймают или того хуже. Ты не можешь рисковать, приближаясь к этой группировке, потому что знаешь, что случится тогда? Ты будешь рисковать всем: собой, мной, нашей работой и нашей помощью другим в подобной ситуации. Все зашло слишком далеко. Мне очень жаль.

– Мы же уже близко.

– Нет, это не так. У нас нет ничего конкретного.

– Боулз не лгал. Я знаю. Знаю, что он не… У него была эта картина. Жуткая, странная. Такую подобный тип не стал бы… Не знаю… держать у себя в доме. По-моему, на ней была изображена смерть. Но, кажется, она намекала на кое-что еще, на связь. С Королем Смерть? Возможно. И этот Рори Форрестер связан с ними. В том, что сказал Боулз, наверняка, что-то есть.

– Откуда ты знаешь? Из картинок и хвастливой болтовни какого-то подонка о его связях с мафией? Нам потребуется гораздо больше, чем это.

Я не согласен.

В течение следующих трех дней Отец просиживал за планшетом в своем маленьком номере. Искал, отфильтровывал, бегло прочитывал, иногда останавливался, откидываясь назад. Из-за жары и воздействия фотографий и видеоматериалов, которые он находил, кружилась голова и накатывала тошнота. Ему не потребовалось много времени осознать, что, если Король Смерть связан с похищением его дочери, то шансы изменились и риски неисчислимо возросли, возможно настолько, что у него отобьет всякое желание покидать номер.

В его памяти всплыли давние инциденты в Бристоле, Лондоне, Глазго, Кардиффе, Лидсе и Плимуте. Списки жертв и фотографии покрытых шрамами, татуированных, бесчувственных лиц мужчин, которые проделывали с людьми такое, что было бы неуместно даже в средневековых битвах. Эти деяния постепенно стали восприниматься общественностью с оцепенелой обреченностью. Еще одно непредвиденное последствие экономического неравенства, кризиса с беженцами, нескончаемых убытков от аномальной жары, штормов и наводнений. Эти факторы предоставляли бандам все возможности, чтобы ускоренно добиваться своих целей посредством вымогательства, взяточничества, похищения людей, шантажа, запугивания и насилия.

В сороковые годы страну захлестнула череда убийств на почве мести и войн за территорию. Людей душили, жгли, убивали выстрелом в голову и обезглавливали. Каждый способ убийства превращался в подпись банды в зловещем состязании, кто обрушит еще больший кошмар на мир, уже рыдающий от ужаса. Но именно «Короли» были истинными правящими монархами разорения, порока, коррупции и убийств.

При виде того, что они сделали в Бристоле в 47-м, Отец отвернулся от экрана. Представители общественности обнаружили тела до прибытия полиции, сфотографировали и опубликовали снимки. На полу террасного дома лежали восемнадцать обезглавленных тел со связанными руками. Жертвами были торговцы людьми, не пожелавшие подчиняться более жестокому клану, который поощрял обезглавливание, чтобы оставить после себя след в ужасном десятилетии. Это была бесконечная карусель из пожаров, усыпанных стеклом улиц, тел под брезентом, сверкающих на солнце полицейских щитов, плакатов, снятых с воздуха разрушенных домов в других графствах, бурлящей бурой воды, стремительно текущей там, где когда-то жили люди, согнутых пополам деревьев и палаточных поселений, простирающихся в бесконечность. И Король Смерть процветал в этом хаосе.

Ухмыляющаяся костлявая фигура в развевающихся лохмотьях была более эстетичным атрибутом, которым гордилась банда. Их самоуверенность была настолько наглой, что рядовые бойцы татуировали у себя на шее или на спине ее, обвитую погребальными свитками со списками их деяний, написанными на латыни. На улице или в тюрьме татуировка являлась лучшей защитой, чем бронежилет.

Независимые журналисты давно утверждали, что в отношении банды никогда не велось серьезных расследований. Если они убивали своих членов или бандитов из соперничающих с ними группировок, а не обычных людей, то сохраняющая нейтралитет и перегруженная работой полиция, видимо, придерживалась политики «сдерживания и наблюдения».

Приоритетами того времени министерство внутренних дел называло изменение климата, гражданские беспорядки и терроризм. Раз в два года проводилась эвакуация гражданского населения из пострадавших от непогоды частей страны. Регулярная армия несла караульную службу и неустанно патрулировала электростанции, посевы, солнечные фермы, фабрики по производству синтетической еды и закрытые общины, постоянно переманивавшие полицейских и солдат к себе и щедро за это платившие. Необходимо было контролировать огромный поток беженцев, следить за тем, чтобы во время эвакуации из затопленных районов дороги были свободны. Этим было поглощено все внимание защитников закона, порядка и безопасности. Достаточно было десять минут посмотреть новости, чтобы довольствоваться официальными объяснениями того, почему страну захватила преступность, как политическая, так и организованная. Даже богатые не были застрахованы.

От преступности не было спасения. Ее приняли и с ней смирились, как и со многими другими страшными вещами. И она проникла во все сферы деятельности, как сказала Скарлетт, особенно в политику и частный бизнес.

Отец всегда знал, что глупо полагать, что люди забудут старый мир и будут довольствоваться его еще пригодными к эксплуатации реликвиями. Банды занимались поставками, когда другие не могли, либо копили ресурсы для себя. Было ошибкой считать, что обычные люди смогут обходиться без мяса и довольствоваться зерном и синтетикой. Они поняли это двадцать лет назад, когда занимались поставкой продовольствия. Черные рынки были неизбежным явлением. Люди знали, что то, что им нужно, где-то доступно. Люди знали, где они предпочли бы оказаться. Люди заплатят любые деньги за лекарство, если у них заболеет ребенок.

После того как Отец вернул вещи дочери в рюкзак, а рюкзак – в шкаф, руки у него дрожали. Закрыв глаза и уставившись в одну точку, он попытался прогнать из головы все образы жертв Короля Смерти и своих собственных. И те и другие обладали неуютным сходством, словно знаки на сходящихся в одной точке трассах, ведущих в одном направлении, к далекому месту встречи.

Когда он почувствовал, что в состоянии осмотреть свое снаряжение, то разложил его на кровати и перезарядил пистолет. Затем перебрал последний комплект свежего нижнего белья. Одевшись, посмотрел в Интернете спутниковые снимки «Коммодора» и дома Рори Форрестера, подручного Короля Смерти.

Прежде чем покинуть номер, он оставил Скарлетт Йоханссон голосовое сообщение: «Мне очень жаль… Я ухожу… Сегодня мне нужно поговорить с Рори Форрестером. Что бы ни случилось, никто никогда не узнает, что ты помогала мне. Клянусь».