Глаза других детей еле заметно шевельнулись, наблюдая за двумя подростками на винтажных велосипедах, которые появились и кружили вокруг небольшого сборища. Их двухколесные «кони» были искусно спаяны из разного хлама. С загорелых лиц подростков, выглядывающих из-под козырьков стандартных бейсболок, почти не сходили ухмылки. Они кружили, все сильнее сжимая кольцо, но не останавливались – и не обращали на Отца никакого внимания. Он стал удаляться от толпы, но та последовала за ним.

Он держал руки в карманах, сжимая газовый баллончик и электрошокер. Проигнорировал первые рывки за шорты и рюкзак, после чего стряхнул с себя более настойчивые пальцы, которые, словно исследуя, коснулись ремешка его часов. Ускорил шаг, удаляясь от медицинского центра, и поднялся по бетонным ступеням к заваленной мусором парковке, с двух сторон огибавшей «Коммодор».

Дети остались ждать на парковке, с интересом глядя, как он входит в жаркую тьму здания, будто имбецил, пытающийся совершить какой-то подвиг, на котором уже погорело множество людей. Камер здесь не было, и Отец гадал, не рискует ли он, показывая свое лицо людям, которые никогда не заявят на него в полицию.

Они кружились, топая ногами, словно пара обезумевших от жары обезьян. Лапали друг друга скользкими от пота руками, дергали за одежду, будто вальсирующие пьяницы или слившиеся в экстазе тюремные любовники. Из них двоих Отец был моложе и крепче физически, а чувства Рори были притуплены алкоголем, которым от него несло. Но на прирожденного уличного бойца Отец тоже не тянул. Координация и равновесие практически отсутствовали, они больше царапались, чем лупили друг друга, рычали по-звериному и не сдерживались в крепких выражениях.

В рукопашной схватке челюсти Рори дважды смыкались на лице Отца, и он понял, что своими неандертальскими зубами тот тянется к его носу или губе. Зубы были бурыми у корней, а на кончиках – желтыми, как кукуруза, будто от доисторической диеты из крапивы и зерен. Сама голова Рори напоминала ископаемое, найденное на месте древнего поселения, в глиняной яме среди обломков гончарной посуды. Грубой формы череп был туго обтянут красной, пятнистой от солнца кожей и словно намекал об очередном возврате к более ранней стадии развития – от обезьяны к рептилии.

В конце концов, когда они стали заваливаться к кровати, Рори повернулся в объятьях Отца, опустился на колени, будто чтобы прикрыть голову, и свернулся в клубок.

Отец не понял, откуда взялся тот быстро выхваченный Рори маленький нож. Он выставил перед собой руку, будто чтобы отбить брошенный мяч, и почувствовал болезненный укол, когда что-то впилось в мякоть ладони, раздвигая в стороны пястные кости. Задыхаясь, он рывком высвободил пробитую руку и упал.

Рори поднялся в полный рост. Его глаза, испещренные кровеносными сосудами, горели от возбуждения и восторга. Он шагнул к Отцу и взмахнул ножом на уровне его горла. Затем замер, ухмыляясь, только чтобы отвлечь внимание, и нанес удар ему в грудь. Скользкой от крови рукой Отец поймал старика за тощее предплечье и, схватив за дряблую холодную кожу, почувствовал, как та шевелится над мышцами, как рыба, пойманная на мелководье. Притянув Рори к себе, он выбросил вперед ногу. Удар пришелся в колено противника.

Лицо у Рори посерело. Он стал ругаться, вырываться и, с трудом подпрыгнув, перенес вес на другую ногу.

Отец сунул свою раненую, по локоть красную от теплой крови руку себе под мышку и двинулся к двери номера. Выйдя наружу, он услышал на лестнице шаги, и это была не одна пара ног. Собиралась толпа.

Мозг словно затянуло густой горячей патокой. Он мог ошибаться, полагая, что Рори поджидал его в жарком мраке второго этажа. Возможно, с улицы поступил звонок, потому что Рори сидел на старом диване в общем помещении лестничной площадки. Его волосы были все еще взъерошены после долгого похмельного сна. Безумный король на красном бархатном троне, ожидающий встречи с прибывшим в его владения посланником. Он даже улыбнулся Отцу – когда тот преодолевал последние две ступени лестницы, ведущей на второй этаж – будто они были старыми друзьями, и спросил:

– Кого ты ищешь?

– Рори Форрестера, – ответил Отец.

– Зачем он тебе? – поинтересовался Рори, и Отец понял, с кем говорит.

– По личному вопросу.

– Кто ты?

Отец пробормотал что-то насчет того, что его друг сидел вместе с Рори в тюрьме, и что он хотел замутить с Рори кое-какой бизнес, поскольку знал, что Рори может обеспечить его кое-чем, на что у него есть покупатели. Во время короткого, напряженного обмена репликами Отец осматривал лестничную площадку и пожарный выход, три закрытые белые двери и окно, обращенное к новому солнцу, которое частично ослепило его и скрыло Рори. Снизу донеслись шаги, возможно, в здание вошли те любопытные дети.

– Откуда ты?

Подойдя ближе к дивану, Отец сказал, что он из Брайтона.

– Ты Рори?

– Так что именно тебе нужно?

– Пара детей. Белых.

Они вошли в одну из комнат, настолько сильно охлажденную кондиционером, что Отец сразу же почувствовал себя нехорошо. И в этот момент дезориентации Рори быстро повернулся и попытался ударить Отца своей лохматой головой. Тот блокировал удар предплечьем, но по инерции его отбросило на дверь, и та захлопнулась.

Отец выхватил электрошокер и выстрелил наугад, дротик с треском улетел в полумрак, и, прежде чем он смог вытащить из другого кармана газовый баллончик, Рори вступил с ним в борьбу. Они принялись кружиться, хватаясь друг за друга, целясь в глаза, уши, горло, яички, отчаянно пытаясь устоять на ногах и найти преимущество или оружие.

Теперь Рори мог лишь плеваться и ругаться на боль в колене. Голосом, больше напоминающим лай, он говорил Отцу такие мерзости, что тот стал испытывать к этому типу глубочайшее отвращение. Расстегнув здоровой рукой молнию на рюкзаке и порывшись, Отец быстро нашел пистолет и продемонстрировал Рори этот «последний аргумент».

– Ага? – произнес он и двинулся на преступника.

Внезапно Рори захлопнул свою доисторическую пасть, но Отец продолжал бороться с горячим и неослабевающим желанием выстрелить в упор в это дряблое лицо.

Рори бросил нож на кровать и выставил перед собой руку, а другую продолжал прижимать к пострадавшему колену. Вытянутая рука подрагивала, огрубевшая ладонь была в желтых пятнах.

– Боулз, – понимающе произнес Рори. – Он сдал меня? За что? Я ничего не делал. С детьми. Поэтому ты здесь. Ты из тех нациков? Я понял, что это они уделали Боулза, но ты обратился не по адресу, дружище. Ты взял не того. Я не педофил.

Засунув два пальца Рори в ноздри, Отец сделал из его носа свиной пятак. Оттянул его узловатую башку назад и надавил коленом на загривок. Тот начал пускать слюни, как свиноматка на куче навоза. В полоске дневного света лицо Рори походило на синтетическую солонину – красное от сыпи и лопнувших кровеносных сосудов. От него пахло вином и этанолом, как от недавно покрытого лаком дерева. На шее была татуировка с изображением Короля Смерти, похожего на черного паука и облаченного в лохмотья.