Я медленно повернулся. По обломкам кирпичей на свет вышла совершенно обнажённая девушка, закрывая лицо белой фарфоровой маской на палочке, совсем как на венецианском фестивале. Из одежды на ней имелся только капюшон.

Женщина приближалась, а когда осталось несколько шагов, опустила маску.

Я нервно сглотнул.

Капюшон был пришит прямо к коже на манер такового для куртки-толстовки, вот только вырезан он был из человеческой кожи. Лицо и шея девушки тоже было лишены кожи. В дневном свете слегка блестели сырое мясо и абсолютно чёрные глаза, лишённые белков, мясо на лице и мясо на внутренней стороне капюшона. И тем страшнее была беззаботная улыбка на пухленьких губах этого создания.

Я быстро оглядел демонессу (а сомневаться в обратном не было оснований) с ног до головы. В остальном она была обычной девушкой: грудь второго размера с тёмными сосками, тонкая талия, красивые бёдра, ровные ноги, тёмный пушок внизу живота. Разве что по внутренней стороне бедра текла из чресл вязкая кровь, словно у девушки месячные.

За спиной раздались крики. Я быстро обернулся.

На втором этаже ближайшего здания, в окне, появилась тяжёлая фигура нашего преследователя. Он ударил кулаком по ставням, и те выпали на брусчатку вместе с рамой. Демон ловко спрыгнул на землю и выпрямился.

— Зато было весело, Сагре́нта, — отозвался громила басом, а потом перевёл взгляд на меня. — Слушай меня внимательно, халумари. Эта погоня — лишь предупреждение. Один наш общий знакомый с Ржавого Озера попросил передать, что если не будешь спешить к месту силы, все вы, пришлые, что в столице, что в Галлипосе, что у себя в цитадели, встретитесь с тьмой, куда более сильной, чем я и моя супруга. Ты слышишь меня, халумари?

Я молча кивнул: как тут не понять?

— Вот и хорошо! — улыбнулся демон. — А мы будем тебя поторапливать, если замешкаешься.

Демоны ушли — просто растворились в воздухе. При таких возможностях весьма удивительно, что они не свалились нам на головы, а долго преследовали по городу, разрушая всё по пути. Казалось бы, чего проще: вышли рядом из пустоты, и всё.

Я стоял и молча глядел на ту кучу щебня и провал в стене. Верхние этажи лишь каким-то чудом не рухнули, держась балками за соседние здания. На улице столпились местные зеваки, шумно переговаривавшиеся между собой, но не решавшиеся подойти ближе.

В голове крутилась куча вопросов.

— Это демонесса? — тихо спросил я у стоявших рядом коллег-прогрессоров.

Мужчина словно не сразу услышал. Он сперва приподнял брови, не отрывая взгляда от какой-то точки под ногами, и только потом повернулся в мою сторону.

— А? Нет. Это мы… — Он сделал паузу и, присев на корточки, начал разгребать кучу обломков под ногами, чтоб добраться до уцелевшей, хотя и изрядно поцарапанной пачки бумаги. — Мы сразу выбежали на улицу, активировали аварийный сигнал, а потом рванули небольшой термобарический заряд. Знаешь ли, после той стычки профессора Глушкова с магическими террористками у нас куча нововведений. Наверняка сводку получал по той истории, был очень крупный разбор. Теперь нам поставляют сигнальные ракетницы с высотным радиомаяком на парашютике. Пока он падает, на специально отведённой частоте транслируется код группы в виде ускоренной морзянки. Такой сигнал почти не глушится местными атмосферными помехами.

Я тоже опустился на колени, начав помогать коллеге. Ясен пень, что после вакуумной бомбы вся мебель и документация разорваны в клочья. Хорошо ещё, что обошлось без пожара.

— Жертв нет? — спросил я, вздохнув и отодвинув обломок стола.

— Нет. Успели выбежать. Эта тварь не сильно спешила показаться на улице, потому успели подорвать. — Коллега горько ухмыльнулся. — Представляешь, термобарический. Во всём квартале окна повышибало, в стене дыра, балки из армированного титаном пластика поломало, словно спички, а ей хоть бы что! Мы открыли залп из всех стволов, а она смеялась.

Я снова поглядел на проём в стене. Теперь ясно, почему дом не рухнул: всё, что сперва казалось деревом, на деле было высокотехнологичной имитацией. Знал, что наши выкупили дом после пожарища и восстановили для нужд представительства, но думал, отремонтировали с применением местных технологий, а оно вон как оказалось!

Рядом со мной встала Катарина. Я ощутил осторожное прикосновение кончиков пальцев к своему плечу.

— Девочки живы, — тихо произнесла она.

— Какие? — не понял я.

— Дозор ордена, — пояснила Катарина. — Две совсем ещё малявки. Им по четырнадцать было. Старшая тоже ещё не прошла посвящения.

— Ясно, — произнёс я и добавил по-русски мысли вслух: — Курсантский патруль, значит.

— Идёт, — вдруг процедила Катарина и сжала пальцы на моём плече.

Я оглянулся и встал. В нашу сторону двигалась целая процессия, во главе которой была седая женщина, одетая в багряное платье, чёрную шляпу с белым пером, и чёрные замшевые перчатки с отворотами. На левом плече — декоративный наплечник с гравировкой, изображающей ладонь, сложенную в знаке Небесной Пары, а на шее висел золочёный горжет с символикой ордена. Ростом женщина была около метра восьмидесяти и, несмотря на возраст, двигалась очень легко.

— Кто это?

— Дознавательница от инквизиции, — прошептала Катарина, а когда женщина в красном подошла ближе, выпрямилась, сделала уставной кивок головой и на секунду приложила кулак к сердцу.

Женщина с лёгкой улыбкой смерила девушку взглядом, а потом негромко, но чётко начала отдавать распоряжения.

— Сержантка, разгони толпу, не люблю шума.

Следовавшая рядом с ней громила в кирасе и шлеме-морионе сразу заорала на толпу.

— Живо по домам! Кто останется, до утра просидит в каменном мешке!

Буквально через секунду народ испарился, как по мановению волшебной палочки. А женщина заговорила снова, и сложно было понять, то ли к кому-то обращается, то ли просто размышляет вслух.

— Меня спрашивали, зачем идти самой, есть же молодые и прыткие. А я думаю, что молодые наломают хвороста не там, где надо, и по пальцам топором настучат. Не-е-ет, говорю, надо идти самой!

Женщина застыла, принюхалась и оскалилась, показав нечеловеческие клыки. Неудивительно, ведь если инквизиция принадлежит ордену, то в ней могут служить и прошедшие слияние с сущностями зверей.

— Уйди, — произнесла она, повернув голову к стоявшей молча в сторонке Лукреции, но не открывая при этом глаз. — Мешаешь. Надушилась, как придворная дура! И вообще, смени духи, тебе лаванда не идёт.

— Да, госпожа дознавательница, — ответила волшебница и сделала небольшой книксен, а потом мелкими, но быстрыми шажками направилась вдоль улицы. За ней испуганно последовала Марта. Деревенская ведьма вообще пыталась притвориться тенью Лукреции, лишь бы о ней не вспомнили. Это ведь инквизиция вырезала Марте язык за незаконную ворожбу.