Ворон съёжился у небольшого огня, который миссис Вильерс разрешила Серен разжечь.

Выглядела птица жалко.

– Мне никогда не было так холодно, – дрожа, сетовал Ворон.

– Зато худой человек до тебя не доберётся, – удовлетворённо проговорила Серен.

Снежный шар, мерцая зелёными отблесками, стоял на столе. Девочка не решалась снова встряхнуть его.

Наконец, когда стемнело и свет от уличной лампы заиграл в синих тенях на снегу, Дензил принёс на подносе ужин.

– Мы расчистили дорогу, – сообщил он.

Серен знала, что это значит: завтра заложат карету, чтобы отвезти её на станцию. Но девочка только улыбнулась маленькому человеку.

Серен пыталась унять волнение. Сегодня ночью зазвенит колокольчик и позовёт её так же, как когда-то Томоса.

Усидеть на месте было сложно. Девочка бесцельно бродила туда-сюда по комнате, пока Ворон не проворчал:

– У меня уже голова идёт кругом! Сядь спокойно!

Но Серен надела старое платье, рассовала по карманам принесённые Дензилом хлеб и сыр и закуталась в шаль.

Когда часы пробили десять, она достала из тумбочки бумагу и карандаш и написала:

Она положила письмо в конверт, надписала его: «Миссис Вильерс» – и поставила у подушки. Потом забралась на кровать и легла.

– Теперь надо ждать, – сказала девочка. – Слушай внимательно.

Ворон недовольно фыркнул.

Звук колокольчика разбудил её, и Серен тут же вскочила. Казалось бы, пронзительный переливчатый звон должны были слышать все в доме, но никто, кроме девочки, не откликнулся на этот призыв.

Комната совсем выстудилась, за окном кружил снегопад. Ворон храпел во сне. Серен слезла с кровати и потрясла птицу, но, как только та хотела открыть клюв, девочка стиснула его рукой.

– Тихо! Колокольчик! Я иду вниз. – Она перевела дыхание. – Ты ведь не боишься? – И Серен осторожно убрала руку.

Ворон поводил клювом, выплюнул воображаемую ворсинку и высокомерно взглянул на девочку

– Я принц и ничего не боюсь!

Серен улыбнулась.

– Тогда пойдём. – Она схватила пальто, с трудом надела его и сунула в карман дневник Томоса. Подумав, в другой карман она опустила снежный шар и выскользнула из комнаты.

Ворон, подобно парящей тени, летел следом за ней.

Они поспешили вниз по лестнице. Дом выглядел страннее обычного. На потолке лежали отблески снега, углы отражали белизну за окнами; часы громко тикали, и глаза изображённых на портретах людей словно следили за девочкой и птицей. Книги, мебель, зеркала казались живыми и заинтересованными. Двери открывались легко, половицы не скрипели, словно дом хотел, чтобы она бесшумно погрузилась в его тайны и отыскала Томоса.

Серен на цыпочках прошла мимо кухни. Огонь в очаге уже погас, и пепел осел. В воздухе ещё стоял запах табака, который курил Дензил.

Кот, спавший на табурете, поднял голову и проводил девочку взглядом, но не двинулся с места.

Серен подошла к лестнице, ведущей в подвал, и начала спускаться по скользким и холодным ступеням, выдыхая в сырой воздух облачка пара. Было страшно, но мысль о том, как Томос шлёпал вниз в своих тапочках, придавала смелости – ведь только она одна и могла найти его теперь. А когда они вернутся, леди Мэр заплачет от радости!

Спустившись, Серен подняла высоко свечу и осмотрелась.

Она увидела вокруг золотое мерцающее сияние, исходившее из соседнего подвального помещения.

– Видишь? – прошептала она птице.

– Это очень странно, – ответил Ворон, пролетая под аркой. Девочка последовала за ним.

В маленьком сводчатом подвале свет сиял так ярко, что свеча была уже не нужна, и Серен поставила подсвечник на пол.

Звон колокольчика заполнил всё вокруг, и внезапно под ногами девочки возникли золотые ступени.

Они казались сотканными из тумана, почти призрачными, но были вполне реальными и, выходя из стены, вели вниз, под пол. Видные сквозь них кирпичи и каменные плиты таяли на глазах.

Серен подошла к верхней ступени и посмотрела вниз.

Лестница терялась в золотистой мгле, и девочка не смогла разглядеть, куда она ведёт.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она Ворона.

Тот уселся на перила и склонил голову набок.

– Я думаю, что ты боишься.

Серен кивнула и облизнула сухие губы.

– Это правда, – сказала она, – но страх меня не остановит. – И она начала спускаться.

Какое странное ощущение – шагать по ступеням, которых как будто и нет! Золотой свет окутывал девочку, но не грел. Чем ниже она спускалась, тем больше холодело сердце и мёрзли пальцы.

– Ты здесь? – прошептала она.

– Прямо рядом с тобой вообще-то…

Серен почувствовала, как ворона неловко села ей на плечо.

– Так-то лучше, – сказала девочка.

Она спускалась по невидимой спиральной лестнице, и постепенно золотое сияние начало тускнеть, превращаясь в мерцающий свет, а воздух становился всё холоднее и холоднее, и наконец Серен увидела влажные каменные стены, блестящие углём и кварцем.

– Это пещера…

– Ш-ш-ш! – прошипел Ворон прямо ей в ухо. – Слушай!

Откуда-то издалека зазвучала едва различимая дивная музыка, от чего Серен захотелось одновременно заплакать и засмеяться. Она закрыла уши руками.

– Я всё равно её слышу!

– Вот, возьми, – поспешно сказал Ворон, выдернул из хвоста перо и протянул девочке.

Серен взяла его и тут же испытала огромное разочарование – музыка смолкла.

– Не бросай перо, и ты её больше не услышишь.

– Но я хочу её слышать.

– Конечно, глупая девочка, именно так они и овладевают твоей волей. – Ворон фыркнул и посмотрел, как Серен затыкает перо за пояс. – Куда дальше?

Они дошли до самого низа. Туннель перед ними разделялся на три коридора. В правом были золотые стены из камня, в среднем – серебряные изо льда, а в левом – бронзовые из металла.

Серен нахмурилась:

– Откуда мне знать, куда идти?

– Думаю, это неважно. – Ворон с любопытством заглянул в туннели. – Они сами приведут тебя туда, куда им хочется.

– Тогда пойдём налево. – В сказках правильным всегда оказывался тот путь, который не сулил ни золота, ни серебра. С громко стучащим сердцем Серен ступила в бронзовый коридор.