– Я вам сто раз говорил, что нет.

– А Ладо Дарчиев? Вы говорили, он пользуется любойвозможностью, чтобы быть к вам ближе. Может, он выходил на вас через вашихдрузей.

– Он их даже не знает. Зачем ему сторож туберкулезногосанатория? Или обычный фармацевт? Да и Сипаков ему не нужен. Такие люди обычнопрезирают ученых, считая их почти бездельниками. Он уважает только тех, ктоумеет делать деньги.

– Современный человек, – кивнул Дронго, – сейчас многие такдумают.

– Он никого из моих друзей не знал. Никого, кроме ЖениПетунина. Ладо дружит только с богатыми людьми.

– Понятно. – Дронго тяжело поднялся. – Подумайте над моимисловами. И сегодня никуда не отлучайтесь. Я тоже подумаю, как нам дальше быть.А завтра утром вместе поедем в прокуратуру.

Он не успел договорить, когда в кабинет вошел АлександрКазберук.

– Звонили из прокуратуры, – коротко сообщил он. – Они просятвас завтра приехать. К одиннадцати часам утра. И Евгения Романовича тоже ищут.

– Вот видите, – сказал Дронго. – Значит, в половинеодиннадцатого я буду вас ждать. И учтите мою просьбу. Нигде не оставайтесь безохраны, хотя бы на эту ночь.

– С женой мне спать можно? Или это тоже опасно? – спросил напрощание Ледков.

Дронго ничего не ответил, выходя из кабинета.

Почти половину ночи он просидел в своём кабинете, анализируяпроисходившие события. Поздно ночью позвонил Эдгар. Они с Кружковым прилетели вКиев и собирались проверить возможное досье Хомичевского в Министерствевнутренних дел Украины. Учитывая некоторую напряженность в отношениях междуРоссией и Украиной, необходимо было выходить на неформальные контакты, чтобыполучить в общем рядовую информацию о бывшем уголовнике, дело которого давнодолжны были сдать в архив.

Утром Дронго проснулся раньше обычного. Побрился, принялдуш, оделся. Он помнил о важности разговора, который должен был состояться уних в городской прокуратуре. Он спустился вниз двадцать минут одиннадцатого.Примерно без двадцати одиннадцать подъехали сразу три автомобиля. Дронго чутьусмехнулся. Ледков явно переоценил опасность. В салонах машин находилосьчеловек семь или восемь вооруженных охранников. К тому же Ледков пересел вдругую машину. Это был бронированный «Мерседес», способный выдержать даже взрывгранаты.

Дронго уселся в салон рядом с Ледковым. Впереди разместилсяАлександр Казберук рядом с водителем.

– Откуда такая машина? – спросил Дронго, поздоровавшись сЛедковым.

– Взяли напрокат, – коротко пояснил тот. – Я всю ночь неспал, думал о ваших словах. Может, вы действительно правы и кто-то из моихблизких сообщает убийце обо всех наших действиях. Но зачем, почему? Неужеликому-то из них так мешали мои друзья? Не могу представить. Но вы были правы.Вчера вечером я всё-таки поехал к Тамаре, чтобы не оставлять её одну. Мы долгоразговаривали. Она мне всё рассказала.

– Что именно?

– О чём она говорила с вами. О своём сыне. Вы, конечно,поступили очень благородно, что не стали нам ничего говорить. И я теперьпонимаю, как глупо мы себя вели. У каждой женщины могут быть свои собственныесекреты, которые никто не должен знать.

Дронго молча смотрел в окошко. Комментировать эти слова емуне хотелось. Вчера он не мог заставить себя поехать к несчастной вдвое.Понимал, что необходимо поехать, но не мог себя заставить. Слишком сильным былонесчастье, которое на неё обрушилось…

– Убийство Кима её просто раздавило, – продолжал ГеннадийДанилович. – Но она рассказала мне невероятную вещь. Кто-то позвонил вчера Кимуна работу и предложил встретиться вечером, после шести рядом с институтом. ИКим, святая душа, ответил, что уйдет с работы раньше обычного. Может, этимисловами он спас свою жену. Если бы они были вместе в шесть часов вечера, то еёмогли убрать как свидетеля. А так он приехал к себе в четыре часа дня и осталсяодин. Она уехала к сыну в больницу. И тогда появился убийца… Видимо, он самоткрыл ему дверь…

– И провел в кабинет, – напомнил Дронго.

– Провел, – помрачнел Ледков, – мы это тоже обсуждали. Она,как и вы, считает, что он не стал бы приглашать в кабинет чужого человека. Таму него был вечный беспорядок. Но тогда выходит…

– Так и выходит, – безжалостно заявил Дронго. – Он долженбыл знать своего убийцу.

– Не нужно больше ничего говорить, – попросил Ледков. –Слишком неприятно. Когда я начинаю об этом думать, мне становится простобольно. Честное слово, очень больно.

Они замолчали. К зданию прокуратуры они подъехали почтивовремя. Охранники высыпали из машин, демонстрируя свою выучку. Ледковнедовольно огляделся. Вышел первым из автомобиля. Как-то неловко опустивголову, пошел к проходной. «Дронго» последовал за ним.

– А где ваш друг Петунин? – поинтересовался Дронго.

– Он сам приедет, – мрачно ответил Геннадий Данилович. – Емупока ничего не угрожает. Когда меня убьют, мои охранники, наверно, перейдут кнему.

– Старайтесь не шутить на эту тему, – посоветовал Дронго.

В проходной их задержали. Сотрудники милиции доложилистаршему следователю Вакуленко, что свидетель Ледков пришел со своим адвокатом.Она разозлилась. Опять этот толстосум демонстрирует свою крутизну. Но непускать адвоката на допрос было нельзя. Это было конституционное право любогогражданина.

– Оформляйте их вместе, – разрешила Вакуленко.

Им выдали пропуска, и они поднялись к ней в кабинет. Онаждала их не одна, рядом за приставным столом сидел ещё один молодой следовательлет тридцати в форме младшего советника юстиции. У него были русые волосы,светлые глаза, круглое лицо и мягкие пухлые губы.

– Здравствуйте, – неприятно улыбнулась Людмила Алексеевна,вставая из-за стола и не протягивая им руки, – хорошо, что вы так точно пришли.Садитесь, пожалуйста. И познакомьтесь. Это Валентин Андреевич Удальцов, нашследователь.

– Добрый день, – сухо поздоровался Ледков, усаживаясьнапротив Удальцова. Дронго сел рядом с ним.

– Вы уже знаете, что вчера произошло, – строго началаВакуленко. – Убили ещё одного вашего друга. Эта большая неприятность.

Дронго подумал, что это самое неподходящее слово, котороеможно было употребить. Но ничего не сказал.

– Мы разрабатывали версию о том, что у Низамова были личныевраги, – продолжала Вакуленко. – Но оказалось, что среди ваших знакомых естьнедоброжелатели.

Дронго смотрел на неё и ждал следующих слов. Но этот взглядабсолютно её не смущал.

– Возможно, какой-то неизвестный убийца сначала расправилсяс Низамовым, а потом убил вашего друга Сипакова, – продолжала ЛюдмилаАлексеевна. – Версию насчет самоубийства Туричина мы пока не отвергаем. Нобудем всё ещё раз проверять. И, конечно, проверим досье вашего знакомого. Этогоуголовника Хомичевского, о котором вы говорили.