– Не скажи. Хотя убиты приезжие, но жили-то в Вереево. Детдомовка собиралась хатку купить, а другая за местного замуж собиралась и до свадьбы жила на квартире у бабы Поли. Так что эти двое почти нашими уже были, – возразила защитнику одна из девушек.

– Но родились-то они не здесь, значит, не местные. Своих маньяк не трогает, – стоял на своем рослый парень.

«Какой патриот сыскался», – от злости у меня перехватило дыхание.

***

Проснулась я от стука в дверь, посмотрела на часы – десять утра. Какого чёрта! Протирая глаза, распахнула дверь. На пороге стояла баба Поля. Она посмотрела на моё заспанное лицо и улыбнулась.

– Горазда же ты спать. Иди завтракать. Я снова блинчиков испекла.

– Баба Поля, не надо меня кормить! Вы и так мало за комнату взяли. Мне удобнее приготовить самой.

– Сделай приятное бабке, одной-то кушать нет никакого удовольствия. А ты соня, легла рано – встала поздно. – Старушка пытливо посмотрела на меня.

– Слишком вымоталась, сдавая экзамены, – скорчила я жалобную мину.

После по-райски вкусных блинов меня снова потянуло в сон.

– Настенька, а ты не больна? – заволновалась хозяйка, видя мои героические усилия, держать глаза открытыми.

– Нет. Просто переела и теперь лень двигаться. У вас такие вкусные блинчики – чуть язык не проглотила.

Баба Поля улыбнулась:

– Правда? Ну ладно, иди подремай, видно и правда, замучили тебя учебой.

«Интересно, сколько времени продлится действие зелья?» – зевая, подумала я и улеглась на кровать. Перед чаем с блинами я съела ложку Феодориного варенья. Проснулась я свежая и отдохнувшая. Посмотрела на часы и не поверила глазам – прошло всего полчаса.

Из своей комнаты позвонила следователю.

– Егор Петрович, я услышала о девушке, выловленной из реки. Её уже опознали?

– Настя, а откуда ты узнала? Утопленницу обнаружили только вчера вечером в половине десятого – В трубке слышался шум двигателя машины.

– Случайно услышала от местных жителей. Я сейчас нахожусь в Вереево.

– Этого ещё не хватало. Я еду в село, подходи через час к опорному пункту. Если не боишься, посмотришь на пострадавшую. Или лучше на опознание отца вызвать?

– Не нужно. Я приду. – К горлу подкатил ком, руки похолодели.

Я привела себя в порядок и вышла из дому. Полина Андреевна лущила горох, сидя на маленькой скамеечке.

– Прогуляюсь, – пояснила я, видя её недоумение.

Дорогу до местных пинкертонов я спросила у прохожего, пока мне ничего не хотелось говорить хозяйке дома. На улице дважды попался на глаза полный не видный мужичонка в круглых очках. Я бы не обратила на него внимания, если бы не натолкнулась на его очень внимательный и сверлящий взгляд, резко контрастирующий с внешностью скромного и робкого интеллигента. У меня мороз прошел по коже от этого взгляда. От интеллигента исходила нешуточная угроза. Я одернула себя. Вот так и начинается паранойя. Невысокий, аккуратный мужчина в тщательно отглаженной одежде меньше всего походил на убийцу, скорее на учителя.

«А ты, конечно, в курсе, как выглядят убийцы», – прозвучал внутренний голос.

Одноэтажное приземистое здание совсем не украшала неопрятная серая штукатурка «короед». Решетки на окнах и стальная дверь красоты не добавляли. Правда, дверь была гостеприимно распахнута настежь.

Поднимаясь по ступенькам в опорный пункт полиции, я почувствовала на себе ещё один необычный взгляд: трезвый, оценивающий, у забулдыги, сидящего на скамейке. Так, спокойно! Мужичок сильно смахивал на любителя заложить за воротник.

«Может, и его начнешь подозревать? – укорила я себя. Вокруг одни маньяки. А разве нестранно, что алкаш сидит на лавочке возле полиции? Нестранно. Захотел посидеть, вот и сидит».

Я прошла по коридору, читая таблички. Оказывается, здесь есть котельная, камера предварительного задержания и какая-то комната под названием КВД, возле двери с табличкой «Участковый» я притормозила. Ладони вспотели, сердце забилось быстрее. Ой, как не хочется входить! Взяв себя в руки, отворила дверь и вошла в кабинет.

– Присаживайтесь, Зима. – Следователь хмуро посмотрел на меня. – Прежде всего, Настя, отругаю тебя. Ты зачем приехала в село? Неужели не понимаешь, что здесь опасно!

– Егор Петрович, я осторожна. Мне просто необходимо было приехать сюда. – Дрожь в руках не унималась. Я вытерла мокрые ладони о джинсы и зажала кисти между коленей.

– Зачем тебе нужно было ехать сюда? Надеюсь, ты не собираешься сама выяснять, что произошло с Алёной?

– Собираюсь, – буркнула я и сердито посмотрела на следователя.

– О Господи! – вырвалось у него. – Ты просто напрашиваешься, чтобы преступник обратил на тебя внимание. А у меня нет людей для охраны сумасбродных девиц. Соберись, я покажу тебе несколько очень неприятных фотографий. А ты, если сможешь, скажешь – это Алёна?

– Но я думала, что буду опознавать тело.

– Его ещё вчера увезли в городской морг. Фотографий будет достаточно. А если окажется, что нашли Алёну, вызовем твоего отца. – Он разложил передо мной на столе жуткие фото.

У девушки на снимках не было лица – сплошное кровавое месиво. Прекрасно сохранились только красивые светлые волосы очень похожие на волосы сестры. Фигура, телосложение тоже вроде бы её.

– Что скажешь?

– Не знаю. Тут нечего опознавать, – растерялась я. – Одежда на ней осталась?

Егор Петрович недовольно нахмурился и нехотя обронил:

– Нет. У Алёны были особые приметы: родинки, тату, шрамы?

– Я давно не видела сестру раздетой… с детства, но заметных родинок на теле Алёны точно нет. Она очень гордилась этим, и считала свою кожу идеальной. На щиколотке правой ноги Алёна всегда носила золотую цепочку с тремя колокольчиками. При ходьбе они тонко звенели. Вадим ещё смеялся: буренушка наша звенит колокольчиками.

Следователь протянул мне ещё пару снимков

– Такая цепочка?

Я ахнула и зажала рот рукой. Крупный план щиколотки утопленницы – цепочка с колокольчиками, очень похожая на ту, что носила сестра. И тут я вспомнила:

– Была родинка у Алёны, её скрывали волосы… за правым ухом, – я взмолилась про себя: «Пусть её не окажется у этого тела… пусть».

Егор Петрович протянул мне ещё одно фото. Волосы у девушки откинуты и за правым ухом четко виднелась темная родинка средних размеров. Я стиснула зубы: сомнений не оставалось – это Алёна.

– Боже мой! – Я все-таки надеялась на чудо и зря. Меня затошнило. – Можно я выйду? Мне что-то нехорошо.

– Иди.

Я встала со стула и, с трудом переставляя непослушные ноги, добрела до двери. – А группа крови тоже совпала? – Наверно, на моем лице следователь увидел остатки надежды.