В церемонии Эка Даса Рудра предполагалось участие нескольких тысяч кукол: в каждом спектакле — не меньше двухсот. Так что у приехавших из Денпасара ребят работы было предостаточно. Здесь же находились другие группы оформителей: одни очищали от сухих листьев территорию и натирали до блеска мраморные изделия, а также статуи из белого и черного камня, другие — устанавливали новые скульптуры, привезенные на таких же мини-грузовичках.

Бима перекладывал плоские куклы и любовался ими. Любой, даже тот, кто не разбирается в них, легко бы определил, что это за персонаж: положительный или отрицательный. Любимых героев выдавал их «алус»[95]. У кукол был вытянутый силуэт, тонкая талия, легкий наклон головы с прямым профилем лба и носа, выразительные глаза, закрытый рот. На голове — волосы, уложенные в красивую прическу или изящный головной убор. Его кукла Самиаджи как раз и относилась к такому типу.

Отрицательные герои были сделаны по типу «касар»[96]. Они имели более приземистую фигуру, растопыренные или же сложенные в виде фаллоса, пальцы, выпученные круглые глаза, оскаленный рот с выпирающими клыками или же с желтыми некрасивыми зубами, толстый мясистый нос.

А вот объединяло их то, что все эти куклы были вырезаны с необычайным мастерством: тончайшая ажурная резьба рисунка костюма и головного убора создавали изысканные по своей узорности тени. Иначе и быть не могло: кукол готовили для театрального представления специально к церемонии Эка Даса Рудра.

Когда на храмовый комплекс Пура Бесаких начали ложиться сумерки, пришлось прекратить работу. Лучше продолжить с утра, на рассвете. И юные оформители устроились на бамбуковых плетеных ковриках, где можно, наконец, и расслабиться, вытянув ноги. А ноги гудели еще как: и не оттого, что много протопали, а от неудобной позы, в которой приходилось мастерить.

Бима снял саронг и укрылся им, как покрывалом, от комаров и мошек. Спать совершенно не хотелось: новая обстановка и наплыв информации действовали возбуждающе, будоражили воображение. Некоторые ребята тоже еще не сомкнули глаз, слышно было, как они потихоньку перешептываются. И вдруг на фоне этого тихого говора, звона цикад и редких приглушенных вскриков ночных птиц Бима услышал те самые звуки, которые были в Денпасаре на Дне рождения дедушки. Мерный гул на одной ноте — «До» не прекращался.

— Это ракшасы завывают, — горячо зашептал ему в правое ухо Команд — они всегда по вечерам пляшут вокруг дома и пугают людей. Они все могут: кричать по-обезьяньи, шелестеть крыльями как летучие мыши, и даже превращаться в птиц…

Как бы в подтверждение версии Команга, где-то резко вскрикнула сова. Через несколько минут крик повторился, еще громче и тревожнее. Потом послышался совсем рядом, за окном, шум крыльев. Кто это был? Ведь совы летают бесшумно.

— Команд не нагоняй страха, мы не в школьном лагере.

— Точно говорю, это — ракшасы, — не унимался тот. — Они поедают людей… А могут вселиться в них, а потом терзать их изнутри… Пока люди не сойдут с ума…

— Прекрати! Я уже вышел из того возраста, чтобы пугать меня такими сказками, — Бима уже не знал, как остановить своего друга.

— А прогнать их может только восходящее солнце…

После этой фразы Команд наконец, замолчал, и Бима услышал его мерное посапывание.

Наутро продолжили работу. О звуках, которые ночью раздавались в окрестностях, никто не говорил. Бима тоже не стал «высовываться»: еще подумают, что ракшасов испугался.

Незаметно пролетело несколько дней.

Ребята, как обычно, работали с куклами, когда любопытный Команг спросил у Кетута Райендры:

— Учитель, а когда мы будем делать маски?

— Не скоро, Команг. Этому нужно долго учиться…

— Почему?

— Нужно знать обряды, церемонии, молитвы, магические заклинания… Нужно уметь самому находить материал для маски, видеть сны с новыми масками, советоваться со священником… Короче, много чего нужно знать и уметь…

— О-о-о, я и не думал, что это так трудно… И все равно — хочу научиться!

— Это не трудно, Команг, ведь научиться можно всему. Главное, мастер должен быть очень терпеливым, порой над одной маской он работает не меньше четырех месяцев… Вот Бима у нас — усидчивый… А ты не вытерпишь и десяти минут…

— Четыре месяца? — Команг откровенно удивился. — Да за это время можно столько сделать…

— А я знаю, что такая маска стоит очень дорого, — вступил в разговор Тирто. — Мне брат рассказывал об этом, он учится делать маски.

— Сколько? — загорелся Команг.

— Очень много, — таинственным шепотом ответил Тирто и замолчал.

— Такие маски имеет право делать не каждый мастер, — заметил Кетут Райендра. — Вот маску Баронга[97], например, можно изготовить только с благословения жреца, и то, если эта маска придет во сне, или еще какой случай произойдет… Бывает, что до конца своей жизни мастер так и не сделает ни одной маски Баронга.

Разговор прервал невысокий перенек, он торопливо шел со стороны корпуса, где находились организаторы предстоящей церемонии:

— Пак[98]Кетут! Ваш заказ выполнен! Пришла посылка!

— Спасибо, Сусила[99], за хорошую новость!

Поблагодарив паренька, учитель обратился к ребятам:

— У нас закончились некоторые материалы, и я заказал их. Посылку привезли на лодке в деревню Туламбен[100], здесь недалеко. Коробка совсем легкая, в ней украшения для кукол — бусы, серьги, заколки для волос. Кто хочет пойти?

— Я! — первым поднял вверх руку Команг.

— Нет, надо кого-то постарше…

— Я бы пошел, но вот нога… — Юда поднял правую ногу и показал небольшую ранку, — на острый камень наступил…

— Я предупреждал, чтобы взяли сандалии! — в голосе учителя послышалось раздражение.

— А он не умеет в них ходить, они у него слетают с ног… — Тирто ехидно хихикнул и спрятался за спину Сламета, он знал, что от Юды и тумака можно получить.

— А если мы с Комангом вдвоем пойдем? — в этой роковой фразе Бимы был даже не вопрос, а утверждение.