— Миссис Уокер в библиотеке, сэр, — сказала девушка. — Вам приготовить кофе?

— Да, пожалуйста, — ответил Уокер, направляясь к жене.

Во всем доме Майре больше всего нравилась библиотека. Двустворчатые двери были приоткрыты, жена сидела в своем любимом кресле в нише у окна. Она встала, принимая поцелуй.

Хотя Майре было далеко за пятьдесят, она оставалась стройной, подтянутой и привлекательной. Слишком привлекательной для такого старого седого воина, как Уокер, поговаривал кое-кто, но Майру больше волновало то, что внутри, а не снаружи, и сейчас один-единственный взгляд на некрасивое лицо мужа сообщил ей все, что она хотела знать.

— Итак, никаких изменений? Грейс по-прежнему собирается вести переговоры с химерами?

Уокер оскалился.

— Он говорит, что проект «Омега» — только один из возможных вариантов, но все это чушь. Дела плохи, дорогая… Хуже некуда. Переговоры Грейса с вонючками — лишь вопрос времени. Он говорит, это поможет выиграть время. Но, по-моему, у него на уме что-то другое.

В этот момент в кабинет вошла горничная. Майра подождала, пока та подаст кофе и удалится, и только тогда задала очевидный вопрос:

— Ты сказал, у Грейса на уме что-то другое… Но что это может быть?

Пригубив кофе, Уокер поставил чашку.

— Полной уверенности нет, но мне почему-то кажется, что Грейс надеется выторговать что-то лично для себя.

Майра печально покачала головой.

— Гнусный негодяй. Так что? Мы уезжаем?

— Да, — сказал Уокер, — если, разумеется, ты согласна. Я записал все на диктофон. Мы доберемся до Чикаго и свяжемся с организацией «Только свобода». Затем, когда эти записи будут переданы в эфир и их услышит весь американский народ, Грейсу не останется ничего другого, кроме как уйти в отставку.

Хотя родной город Уокеров Чикаго захватили химеры, там все еще оставалось несколько сотен храбрецов, скрывающихся в подвалах, канализации и подобных убежищах. Благодаря которым партизаны могли больно жалить химер, а также передавать в эфир радиосообщения, не подвергшиеся цензуре.

Последнее, как ни печально признать, на территории, контролируемой правительством, было практически невозможно.

Майра знала, что предложение мужа граничит с самоубийством, но также ей было ясно, насколько это важно, и она храбро улыбнулась.

— Да, конечно, я согласна. Приготовления почти завершены. Я смогу тронуться в путь через час.

Поднявшись, Уокер взял Майру за руку. Она тоже встала.

— Я тебя люблю, — сказал он.

— Да, — прошептала Майра, встречаясь губами с губами мужа. — Знаю.

Выходя вместе с женой из дома, Уокер понимал, что у них в запасе часов восемь, максимум десять, прежде чем их хватятся. Хотя Уокеры имели персонального водителя, они старались время от времени выбираться из дома только вдвоем, так что слуги нисколько не удивились, увидев, как хозяева уехали.

Впоследствии, когда правда станет известна, весь персонал получит выходное пособие в размере месячной зарплаты.

Сев за руль черного «бромли», Уокер вывел машину в поток транспорта. Их цель находилась в юго-восточном секторе города, однако, вместо того чтобы направиться туда напрямую, Уокер изрядно попетлял по улицам, проверяя, нет ли хвоста. Причем его тревожила в первую очередь не полиция, а соглядатаи управления внутренней безопасности, все более и более агрессивного ведомства, которому было поручено выявлять инакомыслящих и изолировать их от общества.

Убедившись, что никто их не преследует, Уокер свернул к рабочей окраине и оставил машину у церкви. Последние три квартала они с Майрой прошли пешком и в конце концов оказались в крошечной квартире с одной спальней, снятой на вымышленную фамилию. Там их уже ждали два чемодана, а также тщательно отобранное снаряжение, которое пригодится им в Чикаго.

Через час Уокер, с диктофоном в одном кармане и армейским полуавтоматическим кольтом сорок пятого калибра в другом, был готов трогаться в путь. Подхватив чемоданы, он спустился по шести маршам грязной лестницы. Майра следовала за ним. Они вышли на улицу, где не переставал дождь. У тротуара стояла потрепанная машина. Положив чемоданы на заднее сиденье, Уокер открыл правую переднюю дверцу, подождал, пока Майра займет место, обошел вокруг машины и сел за руль.

Двигатель завелся с третьей попытки, щетки дворников резко задергались из стороны в сторону. Вдалеке надрывалась сирена. Отъезда Уокеров заметить было некому — на улице находился лишь местный почтальон, но его занимали собственные заботы.

Прожив несколько лет в городе, который Уокеры терпеть не могли, оба теперь были рады свободе. Несмотря на то что их следующий дом, по всей видимости, будет куда менее комфортабельным.

Машина тронулась с места.

Неподалеку от Дрейпера, штат Южная Дакота

Среда, 21 ноября 1951 года

Снежные хлопья продолжали падать со свинцово-серого неба. Хейл стоял перед могилой, отдавая дань памяти родителям и их работникам. Вдруг послышался металлический лязг, и он развернулся к сараю, вскидывая «россмор».

Но, против ожидания, вместо внезапной стрельбы Хейл слышал только нежное позвякивание висящих на крыльце дома колокольчиков, колышущихся от ветра, хрип собственного дыхания и размеренный скрип снега под ногами. Он приблизился к сараю.

Распахнутые ворота зияли черной дырой. Хейл осторожно вошел внутрь, держа ружье наготове, но не увидел ничего помимо того, что ожидал увидеть. В дальнем конце находился отцовский кабинет, рядом с ним мастерская, а вдоль западной стены тянулись стойла. Кроме всех прочих обязанностей, возложенных на него отцом, юный Хейл должен был каждый день убирать из стойл навоз. Тогда его это крайне возмущало, однако сейчас эти обязанности не казались такими уж обременительными, и Хейл был бы рад снова вернуться в то беззаботное время.

Северная часть сарая была под самый потолок завалена тюками сена, заготовленного на зиму.

В свое время отец Хейла купил стальные листы и постелил их перед самыми воротами, чтобы защитить деревянный пол у входа от различных напастей. И вот сейчас Хейл, шагнув вперед, увидел посреди этого настила охотничий нож.

Запрокинув голову, он устремил взгляд на низкий чердак прямо над кабинетом отца. Под самой крышей в центре на балках были уложены доски, ведущие туда, где лежало сено. В детстве Хейл частенько играл здесь со Сьюзен.

«Прячется ли кто-то в этой темноте?» Да, решил Хейл, убежденный, что владелец ножа — человек. Будь это химера любого вида, она бы уже напала.

— Я знаю, что вы здесь! — крикнул Хейл. — Ну же, выходите… я не сделаю вам ничего плохого. Моя фамилия Хейл… лейтенант Натан Хейл. Это ранчо моих родителей.