Поход по отделам корпорации занял не так много времени, как это было обычно, и, признаться, меня это немного удручало.

Возвращаться в приемную сейчас не хотелось, я немного побаивалась и почему-то втайне все же надеялась, что мистер Бьорн все еще был в кабинете директора. Но также я понимала, что вряд ли он этот целый час сидел у Лизаветы Михайловны.

Что ему там делать? Насколько я понимала, Бернар Бьорн являлся кем-то наподобие заместителя мистера Фрроста, а все вопросы решал именно уже нынешний содиректор.

Так что мои, назовем это, страхи были не обоснованы.

Но все равно, стоило мне подумать, что этот альфа-самец все еще ошивается возле моего рабочего места, меня бросало в не то дрожь, не то жар.

Остановившись на против двери HR-отдела, поудобней переложив последнюю кожаную папочку, поправила воротничок блузки, коротко постучалась и сразу вошла.

Этот отдел, занимающийся подбором персонала, нравился мне меньше всего. И я сама не могла понять, почему. Может, из-за царившей здесь слишком деланно радушной атмосферы, или извечно приклеенных ненастоящих улыбочек, чаще всего похожих на акулий оскал.

А может, и все вместе.

Но этот отдел я всегда оставляла в последнюю очередь моего пешего курьерского тура.

— Добрый день, — сухо поздоровалась с девушками, досадливо поджимая губы, когда они все как одна метнули в меня свои пристальные взгляды. — Кто сегодня ответственный за подписные?

В нашей фирме была одна любопытная фишка, а точнее фишка именно этого отдела. У эйчаров как такового начальника не было. Этот самый начальник назначался по графику, составленному самими специалистами. Был просто вот такой ответственный на день, исполняющий, или в данном случае — исполняющая, обязанности начальника.

Да-да, только на один день. А на следующий, уже начальником был другой специалист. И это был единственный отдел, в котором не работали мужчины, их даже сюда и не брали.

Почему так происходило, я не имела понятия.

Абсолютно все в «Котофф» называли ежедневного начальника эйчаров — «ежедневкой». Смешно и даже обидно. Но сами управленцы персоналом уже привыкли и не обращали внимания.

Да и мне, собственно, это было и не интересно.

— Алина Егоровна, — «мило» улыбнувшись, ответила ухоженная женщина сорока пяти лет. По сути, самый старший специалист, Ирина Матвеева. Как еще ее называли, эйчар-старожила. — Она в своем кабинете.

Смерила женщину взглядом, пытаясь вспомнить, кто у нас сегодня из трех Алин, Алина Егоровна, но так и не вспомнив, махнула на это рукой. Кивнув, направилась в отдельный застекленный блок-кабинет, являющийся временным пристанищем ежедневного начальника.

Еще одна фишка. У всех специалистов был свой личный стол, но «ежедневка» на один день перемещался в этот аскетичный блок, занимаясь положенными обязанностями начальника. А на утро передавала свою работу на день другой «ежедневке».

Стукнув по матовому стеклу, вошла, сталкиваясь с хмурым взглядом Алины, подруги Лары Котиковой.

Вот кто у нас Егоровна, оказывается.

К своей печали, на отчества и чаще всего фамилии, как и даты, у меня с рождения, как говорила наша надзирательница, был топографический кретинизм. И ей, надзирательнице, было плевать, что обозначение названия данной болезни, имел совершенно другой смысл. Впрочем, неважно.

Я, как бы ни старалась, практически не могла запомнить эту несложную для многих людей информацию. Исключением были те, с кем мне приходилось сталкиваться постоянно.

Поздоровавшись с Алиной, осторожно положила ей папку, предупредив, что приду за папкой к концу рабочего дня, уже собиралась уходить, как Алина меня окликнула:

— Лен, подожди.

Обернувшись, вопросительно подняла брови.

Алина, замявшись, медленно произнесла:

— Через неделю, — она покосилась на календарь, — на следующих, получается, выходных, у нас назначен тимбилдинг в Шепчущих лесах, присутствие всех сотрудников обязательно.

Я уже открыла рот, чтобы возразить. Какой, к черту, тимбилдинг?! Но Алина не дала мне сказать, жестко припечатав:

— Приказ нового директора. Согласованный с Лизаветой Михайловной.

Она постучала пальцем по принесенной мною папке, растянув губы в улыбке, беззлобно съязвила:

— Ты что, не читаешь документы перед тем как отдать их на подпись?

Задохнувшись от возмущения, открыла рот, тут же его закрывая. Мысленно призналась, что в этот раз как раз и не читала. И снова из-за этого чертового альфа-самца.

Млять! Это уже становится не смешно.

Как ни странно, директриса редко сама читала все, что предоставляется ей на подпись, только самое важное. Доверяя своему помощнику, в обязанности которого входит как раз отсеивать всю ненужную шелуху, сортируя перед подписью бумаги. Но в этот раз я не стала этого делать, просто отнесла все ей на стол.

Черт!

Моя оплошность.

Калистова, правильно поняв мой помрачневший вид, кивнула, спокойно сказала:

— Ничего. Со всеми бывает. К тому же должность помощника тяжела, особенно для новичков. И не смотри на меня волком, — хохотнула девушка, тонкими пальцами поправив идеальную прическу. — Твой сертификат, конечно, большой плюс, и у тебя очень хорошие показатели эффективной работы, но ты всего несколько недель на этой должности, потому ошибки ― это нормально, Лен.

Смутившись от своеобразной похвалы, буркнула:

— Подобная ошибка больше не повторится.

Алина покачала головой, опуская глаза, в которых на секунду мелькнула странная эмоция, которую идентифицировать я не смогла:

— Никогда не обещай того, чего с точностью не сможешь выполнить. Всякое бывает, — она натянуто хмыкнула, разведя руки в стороны. — Это жизнь.

Скупо улыбнувшись в ответ, пряча за этой натянутой улыбкой недоумение, спросила:

— Алина Егоровна, я могу идти?

— Ой, давай без этих Егоровных, — фыркнула девушка. — Да, можешь идти.

Она открыла папку, просматривая документы, а я бросив на нее последний задумчивый взгляд, вышла из кабинета, взглянув на цифровые часы на стене.

До конца рабочего дня оставался еще час.

Интересно, а альфа-самец все же ушел, или нет?

От мысли, что мужчина с янтарными манящими глазами может быть где-то неподалеку, к щекам прилила кровь. Приложив к ним холодные по сравнению со щеками руки, нервно хихикнула, тут же выписав себе мысленный подзатыльник.

Господи, но почему с каждой минутой меня волнует это все больше?

Неужели, вляпалась?

Не может быть!

Бернар