Он заставил себя сунуть руки в карманы.

– Я прекрасно провела время на игре, – заметила Сара.

– Очень рад.

– Джона спрашивал, смогу ли я прийти еще на одну игру. Вы не возражаете?

– Вовсе нет, – заверил Майлз. – Только не помню, в какое время он играет. Расписание дома, на холодильнике.

Она исподлобья глянула на него, гадая, почему он ведет себя так отчужденно.

– Если не хотите, чтобы я приходила, достаточно одного слова.

– Нет, что вы! Ведь Джона пригласил вас – значит, обязательно приходите. Если хотите, конечно.

– Уверены?

– Да! Завтра сообщу, когда начнется игра. – И, не успев оглянуться, неожиданно для себя выпалил: – Кроме того, я бы тоже хотел, чтобы вы пришли.

Такого он от себя не ожидал. Пусть и мечтал сказать. Но опять нес какой-то бред…

– Правда? – выдохнула она.

– Д-да, – выдавил Майлз, стараясь на этот раз ничего не испортить. – Правда.

Она улыбнулась и не поняла, отчего сжалось сердце.

– Тогда обязательно буду. Но при условии…

«О нет…»

– Какое условие?

Сара взглянула ему в глаза.

– Помните, вы спрашивали насчет вентилятора?

Майлза словно в живот ударили. Он даже задохнулся!

– И что? – осторожно спросил он.

– Если вы все еще интересуетесь, я свободна в пятницу вечером.

До него не сразу дошло.

– Интересуюсь, – протянул он, и по его лицу расплылась счастливая улыбка.

В четверг вечером, накануне дня «Д»[2], как мысленно именовал его Майлз, они с Джоной лежали в постели и по очереди читали вслух книгу, уютно устроившись на подушках и откинув одеяла. Волосы Джоны еще не высохли после купания, и Майлз ощущал запах детского шампуня, сладкий и чистый.

На середине страницы, которую читал Майлз, Джона неожиданно поднял голову:

– Ты скучаешь по маме?

Майлз отложил книгу и обнял сына. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз упоминал о Мисси по собственной воле.

– Да. Очень.

Джона дернул за полу пижамы, так что две изображенные на ней пожарные машины резко столкнулись.

– Ты думаешь о ней?

– Постоянно.

– Я тоже, – тихо признался Джона. – Иногда, когда ложусь в постель… в голове столько картин… – Он нахмурился и прикусил губу.

– Как будто кино прокручивается?

– Вроде того. Но больше похоже на снимки. Только я не всегда четко их вижу.

Майлз притянул к себе сына.

– И от этого грустишь?

– Не знаю. Иногда.

– В этом нет ничего дурного. Каждому временами бывает грустно.

– Но ты уже взрослый.

– И взрослым тоже.

Джона, казалось, обдумывал ответ отца, заставляя машины сталкиваться снова и снова. Мягкая ткань легко растягивалась и сходилась в бесшумном ритме.

– Па!

– Что?

– Ты собираешься жениться на мисс Эндрюс?

Майлз на несколько минут лишился дара речи.

– Я об этом пока не думал, – честно ответил он наконец.

– Но идешь на свидание. Верно? Разве это не означает, что вы поженитесь?

Майлз невольно улыбнулся?

– Кто тебе сказал?

– Старшие мальчишки в школе. Говорят, что сначала взрослые ходят на свидание, а потом женятся.

– Ну… они в чем-то правы, а в чем-то нет, – пояснил Майлз. – Если я поужинаю с мисс Эндрюс, вовсе не обязательно, что мы поженимся. Означает только, что мы поговорим и попытаемся получше узнать друг друга. Иногда взрослым нравится так проводить время.

– Почему?

«Поверь, сынок, через пару лет ты сам поймешь».

– Просто нравится, и все. Ну что-то вроде… Вот ты любишь играть с друзьями? Когда вы дурачитесь, смеетесь и веселитесь? Вот и свидания для этого нужны.

– Да?

В эту минуту Джона выглядел чересчур серьезным для семилетнего мальчика.

– А вы будете говорить обо мне?

– Может быть. Немножко. Но не волнуйся, мы будем говорить только о хорошем.

– О чем?

– Ну… например, об игре в футбол. Или я расскажу, сколько мы с тобой рыбы наловили. И о том, какой ты у меня умный.

Джона затряс головой и нахмурился:

– И вовсе я не умный.

– Конечно, умный. И мисс Эндрюс тоже так думает.

– Но я единственный в классе, кому приходится оставаться после школы.

– Да ничего страшного, – заверил Майлз. – Когда я был маленьким, меня тоже иногда оставляли после школы.

– Правда? – ахнул Джона.

– Да. Только я оставался не два месяца, а два года!

– Два года?

Майлз энергично кивнул.

– Каждый день!

– Вот это да! – воскликнул Джона. – Ты, должно быть, и правда был ужасно тупым!

– Я не это хотел сказать, но если тебе от этого лучше – пусть будет «тупой». Ты умный молодой человек. И никогда не забывай об этом. Ладно?

– А мисс Эндрюс точно сказала, что я умный?

– И повторяет это каждый день.

– Она хорошая учительница, – улыбнулся Джона.

– По-моему, да, и я рад, что ты тоже так считаешь.

– Как считаешь, она хорошенькая? – спросил мальчик, помолчав.

«О Боже, откуда что берется?»

– Ну…

– По-моему, она хорошенькая! – заявил Джона и, согнув ноги в коленках, потянулся за книжкой. – Она вроде как напоминает мне о маме.

Майлз растерянно смотрел на сына, не зная, что сказать.

Как, впрочем, и Сара, только в совершенно иной обстановке.

– Понятия не имею, мама. Я никогда его не спрашивала.

– Но ведь он шериф. Верно?

– Да… но эту тему мы не обсуждали.

За минуту до этого мать полюбопытствовала, сколько человек застрелил Майлз.

– Мне просто интересно знать, только и всего. Каждый день видишь эти шоу по телевизору, столько читаешь каждый день в газетах… лично я не удивилась бы. Это опасная работа.