Пес Калигула стал радостно носиться по двору, время от времени подбегая к присевшей на шаткий дворовый скаммель Любаве и обнюхивая ее колени. Из дома доносились голоса — запальчивый тенор Хелье и густой баритон Явана. Мужчины спорили, время от времени повышая голос и пересыпая доводы отвратительными ругательствами. Любава, за последние полгода слышавшая очень много ругательств и уставшая от них, не вслушивалась в смысл перепалки.

— Листья шуршащие! Ты хочешь сказать, что поступил на службу только для того, чтобы разузнать, где лежит эта хорлова карта?! — возмущался Хелье. — Да это не просто, хорла, легкомыслие, ети твои котелушки, это — наглость, граничащая с предательством.

— Не смей, хорла, меня учить! — огрызался Яван. — На себя посмотри, утешитель женщин, хорла! Ети рот с твоими нравоучениями! Добронеге он служил, служитель, хорла!

— Дурак! Я тебя ни о чем не прошу, хорла!

В перепалке сделалась пауза.

— Между прочим, Рагнвальд искал случая помириться с князем, судя по всему, — сообщил Яван.

— Да?…

— Обоз. Лихие люди напали на обоз, везущий десятину из Дроздова Поля. В Новгород. И если тот, кто их разогнал, был не ты… а?

— Не я.

— Значит, Рагнвальд. Нашел случай оказать услугу.

Любава встала, прошлась по двору, подобрала обломок коряги и помахала им в воздухе. Калигула заинтересовался и подскочил к ней. Любава замахнулась и метнула корягу к противоположному забору. Калигула рванулся, стрелой пролетел двор, подобрал палку, принес обратно, и долго не хотел ее отдавать. Мужчины в доме перестали кричать и заговорили тихо. Несколько раз Любава слышала свое имя. Ей стало интересно, и она вернулась в дом. Калигула последовал за ней.

— Он может узнать Любаву, — сказал Яван.

— Я оставлю ее у тебя. Пусть подождет.

— Я не буду здесь ждать, — сказала Любава. — Я пойду с тобой. В крайнем случае можно отрезать косу.

Возникла недоуменная пауза.

— Зачем косу-то отрезать? — спросил Хелье.

— А болярыня-то с характером, — заметил Яван.

Любава вдруг подмигнула ему. Неожиданно Яван, как ранее Хелье, отвел глаза. Хелье скривил губы.

— Ладно, — сказал Яван, поворачиваясь к Хелье. — Что ты рассчитываешь от него узнать?

Помолчав, Хелье спросил на всякий случай:

— От кого?

— От Гриба.

— Его Гриб зовут?

— Да.

— Вроде подберезовик?

— Нет, это не киевское слово.

— А как в Новгороде грибы называются?

— Паддехаты.

— Вроде датских, на которых жабы сидят, а мухи дохнут?

— Да, но в Новгороде так вообще все грибы называются. Кстати, датский паддехат я недавно здесь видел.

— Странно. Стало быть, Гриб на местном наречии значит?…

— Стервятник.

— Ясно.

Еще помолчав, Хелье сказал:

— От Гриба узнать я рассчитываю многое.

— Например? Может, я знаю, — объяснил Яван. — Может, тебе вовсе не надо идти к Грибу.

Хелье оглянулся на Любаву.

— Например, кто и в котором часу убил Рагнвальда.

— Ты хочешь сказать, что вовсе не ты его убил?

— С чего это мне?

— Шучу. Рагнвальда по всей вероятности убил Детин.

— Нет, — сказала Любава.

— Нет, — подтвердил Хелье. — Я уже думал. Детин не стал бы никого посылать вместо себя. А если бы Детин сам сунулся к Рагнвальду, результаты были бы иными. Человек, убивший Рагнвальда, был подослан. Выполнял чье-то поручение.

— Откуда ты знаешь? — спросил Яван.

— Осмотрел место.

— И что же?… По-моему, ты что-то такое придумал… не то. Подосланный, действующий по плану, не будет убивать прямо на Улице Толстых Прях, у всех на виду. Что-то не так.

— Поэтому Рагнвальда убили не на Улице Толстых Прях.

— Не понял.

— Вот сейчас я смотрю на тебя, — сказал Хелье, — но совершенно точно знаю, что Любава провела рукой по волосам.

— Э… — сказала Любава.

— И что же? — спросил Яван.

— В Старой Роще учат видеть затылком, — объяснил Хелье. — Тот, кто убил Рагнвальда, хорошо это знал.

— А Рагнвальд учился в Старой Роще?

— Ты быстро соображаешь. Да. Более того, тот, кто его убил, похоже, знал Рагнвальда лично. Некоторое время они шли по городу вместе, быстрым шагом. Прибытие на Улицу Толстых Прях не входило в планы подосланного. Он дождался густой тени слева по ходу. Нож был в рукаве. Возможно, он сделал движение, будто указывая на что-то рукой, издал восклицание. Не знаю. Рагнвальд остановился, повернул голову, и в этот момент ему всадили нож. Произошло это очень быстро, и тем не менее он успел среагировать. Даже сверд вытащил. И даже достал своего убийцу свердом и легко ранил. После этого он упал, а убийца быстро ушел. Рагнвальд поднялся и добрался до Улицы Толстых Прях.

Любава слушала очень внимательно. Глаза ее не мигали, губы вздрагивали.

— Тебе это кто-то рассказал? — спросил Яван.

— Остались следы. Кровь. Где-то гуще, где-то реже. Целая лужа там, где Рагнвальд свалился в первый раз, и несколько пятен на равном друг от друга расстоянии по пути ухода убийцы. Кровавый след Рагнвальда до самой Улицы Толстых Прях. Где-то роса размыла след, но есть камни и есть трава вдоль стен. Достаточно красноречивые собеседники.

— Этому тоже учат в Старой Роще?

— Да.

Яван кивнул, не глядя на Хелье. Он явно о чем-то напряженно думал. Было похоже на внутреннюю борьбу.

— Мне нужно узнать, зачем ухарям понадобилась Любава, — настаивал Хелье. — Подставлять Детина — это одно, Детин богат, у него много недоброжелателей. Хотя дико это как-то все. Убить одного, чтобы насолить другому. Но при чем тут Любава?

— Ты собираешься спрашивать об этом у Гриба? — спросил Яван.

— Не только об этом. Но и об этом тоже.

Яван снова кивнул.

— Хорошо. — Он вздохнул, встал, подошел к ставне, приоткрыл ее, а затем захлопнул раздраженно.

— Как это все не к спеху! — сказал он. — Что-то затевается в этом городе. Знать бы, что именно.

— Это нетрудно, — возразил Хелье. — Идет борьба за власть. Житник делает вид, что он лоялен и спокоен, Ярослав делает вид, что он совершенно не хочет вдаваться в дела правления. Спасибо тебе за Гриба. Поговорим после как-нибудь.

— Ты не собираешься ли туда один идти? К Грибу?

— Не переживай. Не один, с Любавой.