Мне пришло письмо от Насти. Оно было следующего содержания:

«Здравствуй, Лиза! С нетерпением жду твоего рассказа о свидании с Фабьеном. И с остальными ребятами, если ты успела уже встретиться и с ними! Уверена, что, по крайней мере, один из них (а может, и не один?) оказался что надо. Наверняка они такие галантные, ухаживают так красиво, что нашим парням и не снилось! Если тебе и правда удастся выйти замуж за француза и перебраться в Париж, это будет полный улет! Я бы тоже хотела так сделать. Как ты думаешь, у меня получится там зацепиться? Я достаточно красивая для француза?

Если бы ты знала, как я тебе завидую! Ведь ты ходишь по городу, где вся жизнь — сплошная сказка, где пахнет изысканными духами, играет аккордеон, ходят женщины в нарядах от-кутюр… Напиши, была ли ты в ресторанах, ела ли французскую кухню? Наверняка там шикарная обстановка! А чем кормит вас хозяйка? Чем-то очень изысканным, да? Устрицы давала? А лапки лягушачьи? Французская еда намного вкуснее нашей или ненамного? А дом как — уютный? Мне кажется, раз вас поселили в частном особняке, то вы живете в роскоши, я права? Расскажи, расскажи обо всем!

Мы тут в классе поспорили насчет тебя. Ленка говорит, что если ты выйдешь замуж за француза, то зазнаешься и не будешь больше с нами общаться. А я говорю: нет, Лиза не такая. Если выйдет за француза, говорю, она наверняка будет посылать нам из Парижа духи, сыр, вина, модную одежду… И в гости пожить пригласит, говорю. Ленка считает, что приглашать нас во Францию будет слишком накладно. А я говорю, нет, французы же богатые. Я говорю, Лиза будет с таким мужем как сыр в масле кататься, а немного этого масла и нам перепадет: не обеднеют. Рассуди нас, я права?

Пиши про все, мне очень интересно!

Настя».

Письмо меня ужасно разозлило. Кажется, впервые я почувствовала такое раздражение по отношению к Насте. Конечно, она была моей подругой и оставалась ею. Но какую чушь она писала! Роскошь, аккордеон, от-кутюр, галантные кавалеры… Какой глупый набор заблуждений! А ведь совсем недавно и я их разделяла! Представляла, что, попав в Париж, окажусь в кино, в мечте или в рекламе из того модного журнала. Глупышка! Словно мне не говорили, что реклама всегда лжет и продает нам не товар, а вымышленный образ шикарной жизни!

Я перечитала письмо еще раз. Богатые французы, сыр в масле, «не обеднеют»… Внезапно мне пришли на ум злые слова Антошки. Неужели он был прав?! Ведь в письме Насти читалось именно то, в чем Антони обвинял русских девушек: мысль, что европейцы живут словно у Христа за пазухой, и стремление за счет своей красоты зацепиться, присосаться, урвать кусочек… воспользоваться чужими достижениями и чужим богатством вместо того, чтобы создать свои собственные! Как негры… как алжирцы… неужели и я еще вчера рассуждала так же?!

Злая на себя за свою былую глупость, на Настю за ее нынешнюю, на Марину за то, что притащила меня сюда, на Фабьена, Адама, Антошку и весь Париж за то, что оказался не таким, как я ожидала, я написала подруге такой ответ:

«Настя!

Все, что ты пишешь, — неимоверная чушь! Прежде всего, ни за какого француза замуж я не выйду. Среди тех, с кем я познакомилась по Интернету, француз оказался всего один, и к русским девушкам он относится хуже некуда! Остальные двое — негр и араб! Думаешь, тут повсюду аккордеонисты и романтичные парни в беретах? Держи карман шире! Вся эта романтичная ерунда если и была когда-нибудь, то закончилась до нашего с тобой рождения!

Париж — совершенно не шикарный город, а наоборот — довольно грязный. Насчет того, что улицы моют шампунем, — вранье. В метро воняет, на узких улочках еще хуже! Зайдешь в какое-нибудь кафе — а там весь пол в окурках и посуда битая! Есть районы богатые, а есть такие, где вообще неприятно ходить по улице. Сувениры — отстой, все китайское.

Женщин в шмотках от-кутюр на улицах тоже не увидишь. Все одеты очень просто, я бы даже сказала, небрежно и не по погоде: погода тут как у нас в октябре или ноябре, мы с девчонками одеваемся соответственно (куртки, ботинки и все такое), а француженки ходят в колготках, в балетках, а для тепла — только шарфик и кофта, и та расстегнута. Наверно, французы более морозоустойчивы, чем русские. Или они настолько бедные, что не могут купить теплую одежду. Наша хозяйка сказала, что у нее нет сапог, потому что они дорогие.

Да-да, не удивляйся! Дом у мадам красивый, но это, как говорится, только фасад! Мебели в наших комнатах мало, да и та не ахти. Отопления то ли нет, то ли оно такое, что все равно как не было бы. Вода в душе чуть теплая. Кормят мало и невкусно. В общем, экономят на всем, на чем только можно! То ли хозяйка жадюга, то ли свой дом и все остальное она взяла в кредит.

В общем, выброси из головы глупые мысли об устрицах и шикарных условиях! Это просто стереотипы, рекламные образы, наши фантазии! А главное — прекрати мечтать о том, чтобы перебраться в Париж насовсем. Думаешь, нас тут ждут? Думаешь, мы тут кому-то нужны?

Шиш!

Пока.

Лиза».

Отослав письмо, я вернулась в читальный зал, чтобы проверить, не собирается ли Марина уходить из этого скучного места. Но сестра сказала, что закончит не раньше чем через два часа: она, видите ли, нашла книгу какого-то новейшего французского историка, которой у нас нет и которая является «последним словом в науке». Пришлось мне вернуться к компьютерам.

Я снова вошла в Интернет и от нечего делать стала искать информацию про все новые вещи, с которыми так или иначе столкнулась в Париже. Прочитала про эндивий, про халяль, про оборону Севастополя, про сыры, про колониализм, про войну в Алжире, про «Гуляние в Мулен де ля Галетт», про то, почему мусульманам нельзя рисовать людей и животных и почему обращение «мадемуазель» больше не применяется… Не буду пересказывать здесь все это: будет скучно, да к тому же вы и сами сможете найти в Сети любые сведения.

По прошествии полутора часов я, кажется, задала Яндексу все вопросы, какие только смогла придумать. Именно тогда я от скуки, от нечего делать, от безысходности, без всякой надежды и просто по привычке зашла на сайт международных знакомств. Что я хотела найти там? Писем ни от Фабьена, ни от Адама, ни от Антошки не ожидалось; даже если бы они были, я бы все равно не ответила. Искать нового, четвертого, француза не было времени — да, по правде сказать, и желания. Кажется, я просто бездумно щелкала мышью, пытаясь убить полчаса за привычным занятием… и вдруг нашла письмо от Жан-Батиста.

Да, именно так его и звали — Жан-Батист! Одно из моих любимых французских имен, которое наша учительница Дельфина на прошлом занятии назвала (наравне с Луи) старомодным и неиспользуемым. Он писал, что увидел мою анкету и сразу понял, что ищет девушку вроде меня. Писал, что я красивей всех, кого он видел. Что ему шестнадцать лет, и мы ровесники. А еще писал, что он живет в Париже!

Меня сразу насторожило одно: отсутствие фотографии в анкете этого нового ухажера. «Негр? Араб? Китаец?» — пронеслось в голове. С другой стороны, терять мне было все равно нечего, а комплименты, что уж тут скрывать, очень порадовали. В результате я написала ответ Жан-Батисту, сообщив, что как раз нахожусь в Париже, но корректно (как мне показалось) предупредив, что не буду завязывать отношений с парнем чужой расы или религии.