«Нами проведена проверка работы в органах Прокуратуры, НаркомЮСТе и судах Дагестанской республики. Проверкой были охвачены Прокуратура ДАССР, Наркомюст, Верхсуд, Нарсуды 1 и 2 участка гор. Махачкала, нарсуды и прокуратуры Хасавюртовского и Каякентского районов и городская прокуратура в г.Махачкала. Проверкой установлено, что Верховный суд, народные суды и органы и Прокуратуры Дагестана будучи в сильно степени засорены враждебными, сомнительными и разложившимися элементами (Председатель Верхсуда Алиев – буржуазный националист и покровитель троцкистов; зам. председателя Челышев – активный шляпниковец; Прокурор республики. Горст— бывший меньшевик; пом. Прокурора республики Казиев и Нечаев – покровители троцкистов; ст.следователи прокуратуры Даветов и Ибрагимов – белогвардейцы-добровольцы; прокурор Лакского района Кадыров взяточник; Нарсудья 2 участка гор. Махачкала Минатулаев – пьяница и жулик и т. подобные систематически грубо извращали советские законы, явно покровительствовали контрреволюционным элементам, расхитителям соцсобственности, растратчикам, жуликам; незаконно прекращали и различными способами смазывали крупные дела, дискредитируя своими действиями органы прокуратуры и суда и подрывая авторитет последних в глазах трудящихся.»79

После этого окончательно решили вопрос с фактически отстраненным от работы прокурором Горстом, 25 июля Самурский поставил вопрос о его партийности, заявив так:

«Я лично остаюсь целиком и полностью на позициях решения Дагобкома, в котором дана политическая оценка работе судебно – следственным органов нашей республики. Сейчас стоит вопрос о партийности Горста. Если рассматривать политическое лицо Горста и разобраться в этом вопросе, то я думаю, что нет надобности долго распространяться по этому вопросу.

Прежде всего я должен сказать, что неправильно Горст заявляет, что нет никакой оценки партии, данной углановщине. Углановщина вошла в историю партии, как антипартийное явление, как враждебное нам течение и что для нас теперь характерно, так это то, что Угланов(ЮЗ) был тесно связан с Бухариным и, конечно, не случайно было выступление товарища Сталина на собрании в ИКП. Надо было ему специально выступить самому, чтобы раскрыть все корешки начавшейся открытой борьбы правого уклона против линии партии. Угланов был прямым агентом Бухарина и Рыкова, начиная с 1929 года, когда обсуждалось на пленуме решение о предупреждении Рыкову и Бухарину. Вы все помните, что нам приходилось прорабатывать это решение и отсюда углановщина в Московской партийной организации. В это время я был в Москве и мне приходилось делать неоднократные доклады по этому вопросу. Таким образом, говорить, что никакой оценки ЦК углановщине не было – это неверно… Он (Горст) должен был прямо сказать, что примкнув к этому антипартийному течению и совершил ошибку.

Вопросы связанные с очищением Прокуратуры от классово – чуждых элементов. Что вы сделали в этом отношении? Почти ничего. Я вынужден был на бюро обкома заметить Горсту о том, что он нарушает элементарные правила взаимоотношений между Дагобкомом и Прокуратурой… Связи между Дагкомом партии и Прокуратурой по существу не было. Вообще тов. Горст был оторван от Дагобкома и я считаю необходимым в присутствии представителей Прокуратуры Союза и Наркомюста РСФСР сказать, что Дагобком старался приблизить Горста к партийной жизни, Горком использовал Горста по разным вопросам, но потом вынужден был отказаться от его услуг, так как он в своем выступлении допустил серьезную ошибку. Таким образом, я считаю, что Горст, после получения серьезного предупреждения от Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) не сделал для себя соответствующих выводов, наоборот он, по-моему, начал разлагаться, хотя сам он категорически протестует против этого…

Я должен сказать, что я не имел крепкого мнения по поводу партийности Горста – нужно ли его исключить, или же строго предупредить и оставить в партии. Но то, что привел представитель Прокуратуры Союза меня буквально огорошило. Я не знал, что Горст дошел до такого состояния. Здесь я должен заявить. Горст неправильно информировал тов. Кофтерова, а с другой стороны обманывал нас. Здесь на бюро он не искренен.»80

Горст ответил на это отрицанием связей с врагами, но с признанием провала в работе, что он не дружил с ними, мало пересекался, хотя признавал провал в контроле за работой. Он просил послать его послать на низовую работу, на производство.

Самурский выслушав его следом закончил: «Таким образом, у нас есть такое предложение— исключить Горста из партии за антипартийные проступки, разложение, за отсутствие большевистской бдительности, за нарушение партийной этики, за то, что он не сделал политических выводов из предупреждений Комиссии Партийного Контроля. Кто за это предложение прошу поднять руки. Кто против? Единогласно.»

Дальнейшая судьба обвиняемого Горста малоизвестна, он был осужден, но потом после пересмотра дела освобожден. После этого чистки в органах власти стали сокращаться, казалось, Самурскому удалось обрубить хвосты, но это было не так. В ЦК ВКП (б) постоянно поступали материалы на самого Самурского. В середине августа всплыла старая история о письме Герасимова, старого большевика который передал в ЦК ВКП (б) заявление на Самурского, что тот был агентом царской охранки. Враг Самурского М.Далгат после этого написал свое письмо в ЦК, где рассказал детали, которые указывали, что Самурский был агентом охранки, а арестованный ранее Кормкасов скрывал это, он обещал передать это заявление в ЦК, но сам уничтожил его.81Наконец второй секретарь Сорокин, который был рукой Старой Площади, был готов запустить процесс снятия его с должности.

Во второй половине сентября центральная пресса запустила два удара по руководству Дагобкома, сначала 21 сентября вышла статья корреспондента газеты "Известия" И. Шустера под названием «Буржуазные националисты орудуют в Дагестане». Вот самые острые моменты: «В течение долгого времени под боком у Дагестанского обкома партии орудовали и сейчас продолжают орудовать буржуазные националисты. Центром своей работы они избрали так называемый научно-исследовательский институт национальных культур Дагестана. При прямом содействии и участии директора института, дважды исключавшегося из партии Гаджибекова, здесь в свое время свили себе гнездо троцкистско – националистические бандиты Чаринов, Гитинаев, Тлюняев, Шамхалов и другие.

В тесном контакте с троцкистами и буржуазными националистами из Дагестанского Наркомпроса (Астемиров, Ольшевский), они изгоняли из национальных школ русский язык. Вместо доступных, ставших родными каждому трудящемуся, горцу русских слов колхоз, партия, совет они навязывали дагестанскому народу арабско – тюркские термины. В соответствии со своими националистическими установками они искажали историю Дагестана и всячески тормозили рост советской литературы Дагестанской республики».82

Касательно руководство обкома было сказано:

«Странную позицию занимает во всем этом деле Дагестанский обком партии и секретарь обкома тов. Самурский. Еще в июне текущего года, выступая на Дагестанской партийной конференции тов. Самурский указывал, что враги народа развалили институт национальных культур. Однако, до сих пор обком не ликвидировал последствий вредительства Лелевича, Алиева и других. Гаджибеков