Озерного дома поднял голову и посмотрел на корнуолльца. По его лицу скользнула горькая улыбка.

— О, вижу, вы знакомы. Да, он мой отец. К сожалению.

— К сожалению? — недоуменно переспросил Тристан. — Ты не гордишься родством со столь легендарным рыцарем?

— Ты бы тоже не гордился на моем месте, если б знал его получше.

Юноша изумился еще больше, но решил оставить выяснение на потом.

— Тебя прислали за мной? — неожиданно задал вопрос Галахад.

Тристан покачал головой. “О чем это он?”

— Я здесь по заданию Совета, дабы пройти испытание и быть посвященным в рыцари. А что ты здесь делаешь?

Галахад замялся.

— Долгая история… — тихо произнес он, ковыряя землю мыском ноги.

— С удовольствием ее выслушаю, но в каком-нибудь более укромном месте, — наследник Корнуолла окинул взглядом поляну, ставшую ненадолго полем сражения. Тела пиктов так и лежали в пыли, и первые стервятники, привлеченные запахом крови, уже кружили в небе. А вскоре ее аромат мог приманить существ поопаснее. — Кто знает, как скоро этих четверых хватятся соплеменники. И тебе не мешало бы искупаться.

— Да, — с ехидцей в голосе заметил парень. — Тебе тоже.

Они покинули долину и скакали еще добрых пару-тройку часов, дабы сбить возможных преследователей со следа. Лишь когда солнце коснулось алыми лучами макушек деревьев, Тристан придержал кобылу и перешел на шаг. Он приметил укромный овраг, чьи склоны обильно поросли терновником. По дну оврага бежал ручей с кристально чистой водой. Оба юноши хорошенько выкупались в горном потоке, а после наследник Корнуолла отправился на охоту. Вернулся он, когда уже совсем смеркалось.

В приготовлении дичи Галахад оказался совершенно бесполезен. Он не смог ни выпотрошить добычу, ни снять с нее шкуру. Убедившись в этом, Тристан взялся за дело сам, а дю Лака отправил разводить огонь. С этой задачей сын Ланселота, однако, тоже не справился. Выругавшись про себя, Тристан велел тому сесть в сторонке и приглядывать за пасущейся Адой. Хотя в этой ситуации он не был уверен, кто за кем приглядывает.

Костер удалось развести быстро. Овраг скроет его свет от любопытных глаз, а если повезет, и ночью небо затянут облака, то и дыма никто не увидит. Как только огонь занялся, Тристан принялся за ужин. Глядя, как он срезает шкуру с подстреленного на охоте животного, дю Лак скорчил гримасу отвращения и отвернулся. Принц лишь покачал головой и продолжил. Когда небольшие тушки, шипя жиром и источая дивный аромат, были готовы, уже совсем стемнело. Чистый ночной воздух дышал свежестью и прохладой. Стоял штиль, и лишь отдаленное журчание ручья на дне оврага да треск поленьев в костре нарушали молчание ночи. Придвинувшись поближе к огню, юноши приступили к трапезе.

Несмотря на пренебрежение, выказанное им к процессу готовки, на еду Галахад накинулся, словно безумный. С жадностью голодного волка вгрызался он в кусок поджаренного мяса, отрывая шматы с громким чавканьем. Обглодав кусочек начисто, словно этого было мало, он разломил кость пополам и принялся высасывать изнутри жирный костный мозг. Покончив со своей порцией, отпрыск дома дю Лак швырнул объедки в огонь и, утерев рукой рот, уставился на Тристана. В его взгляде читались нетерпение и мольба. Поразмыслив пару секунд, молодой принц отрезал солидный ломоть мяса от своего куска и швырнул спутнику. Галахад схватил добычу на лету и принялся поглощать ее с тем же неистовством.

— Так как тебя занесло в Каледонию, да еще в одиночку? — нарушил, наконец, тишину Тристан. — Непохоже, чтобы ты оказался тут по собственной воле.

— И да, и нет, — неохотно ответил мальчишка. — Мне просто некуда было больше податься…

Наследник Корнуолла вопросительно поднял бровь, не сводя взгляда с собеседника.

— Мой отец, он… — чувствовалось, что говорить ему очень нелегко, — он изгнал меня.

— Изгнал?

— Да. Отрекся от меня как от наследника и лишил всех прав, — Галахад выплюнул кусок, который жевал. — Совет, разумеется, его поддержал и объявил меня вне закона. В Логрии мне оставаться было нельзя, — продолжил он после небольшой паузы, — если меня поймают, то казнят. Я побрел, куда глаза глядят. В целом, направление не имело значения. Собственно, — он немного наигранно развел руками, на лице мелькнула все та же горькая улыбка, — вот и вся история.

— И давно ты тут? — спросил Тристан, когда парнишка закончил.

— Нет. Пару недель, наверное.

— Путь из Логрии неблизкий, — рассудил юноша. — Что же ты ел все это время? Охотник из тебя, судя по всему, неважный.

Галахад чуть усмехнулся, давая понять, что не обиделся на подкол.

— Я люблю читать, — объяснил он. — По правде говоря, это мне всегда нравилось куда больше, чем, скажем, упражняться с оружием. К вящему неудовольствию дорогого папочки… В Бенвике, нашем фамильном замке, собрана огромная библиотека. Я провел там много часов, изучая различные труды. Я знаю все съедобные грибы, ягоды и коренья, знаю где они растут, и как их отличить от ядовитых. Но вот мясо… Да, мяса я не ел давненько.

С этими словами он принялся доедать кусок, что держал в руках, а покончив с ним, продолжил:

— Я обосновался в той пещере. Там царила сырость, но хотя бы не было ветра и не лил дождь. Надеялся переждать немного и придумать что-нибудь, но эти разукрашенные дикари вломились средь бела дня и напали на меня. Остальное ты знаешь.

Галахад оторвал взгляд от костра и посмотрел на Тристана голубыми глазами, столь походившими на отцовские, только оттенком больше отдававшими небесной синевой, а не бездушным льдом. В них не было и следа того всеобъемлющего презрения, того жгучего холода, от которого мороз пробирал по коже, и хотелось забиться в самый дальний и темный угол. В двух лазурных озерцах читалась обида, мука, но вместе с тем благодарность и… смирение. Алые блики огня отражались в глазах отпрыска Озерного дома, мешаясь с их естественной синевой, словно лед и пламя сливались воедино в причудливом танце. Теперь, когда он смыл солидный слой пыли и грязи, покрывавшей тело, наследник Лионессе смог увидеть истинный облик опального принца Арморики — природное золото его волос красиво переливалось в свете пламени. Точеные линии ровных, не по-мальчишески правильных черт его лица наводили на мысль, что через пару лет он станет настоящим произведением искусства. Должно быть, так выглядел Ланселот в его годы. Возможно. Во всем, кроме глаз: доброта, благодарность и сочувствие — ничего из этого Тристан, как ни старался, не мог и близко представить в ледяной бездне взгляда Озерного рыцаря.

— Ты спас мне жизнь, — проговорил мальчик негромко. — Спасибо.

— Я не специально, — попытался разрядить атмосферу Тристан. — Они первые начали.

Галахад улыбнулся, показывая, что