Недавно я стояла в пробке и слушала радио «Эхо Москвы». Тема: брак по расчету. Речь шла о том, что самые крепкие, так сказать браки-долгожители, те, что заключены по расчету. Нет-нет, говорилось не об оценке банковского счета, а об оценке совпадений взглядов, понимания жизни, взаимных потребностей и взаимных же ожиданий от будущего. Факт – при совпадении этих позиций брак, безусловно, имеет гораздо большие шансы на успех. И нет ничего дурного, если мужчина видит перед собой умную и красивую женщину, способную создать оптимальный климат для его профессионального роста, а женщина видит мужчину, способного идеально воплотить ее мечты о красивой жизни и всем том, что входит в банальное словосочетание «женское счастье».

Да-да. Мужчина может выступить своего рода воспитателем. Вместо родителей он подыщет и наймет преподавателей французского и итальянского, заставит писать диплом или станет потворствовать увлечению дизайнерством. Но все это при условии ответной отдачи.

Бездумно тратить деньги на безумную красотку. Тут «умный инвестор» обойдется парой походов в ресторан и, возможно, скромным колечком. Большие инвестиции привлекает все же ум, естественно, в сочетании с красотой. И это уже может вылиться в долгосрочный инвестиционный проект, который вполне рискует закончиться браком.

– Моя жена – банк. Я вкладываю в нее деньги сейчас, а процент получу позже. Но он будет очень высоким, – сказал мне хозяин компании хэдхантеров Миша. – Я очень долго подыскивал подходящую кандидатуру.

И я склонна ему верить, он профессионально лавирует в мире «кадров».

И все-таки запомните: подарками мужчина не способен купить женщину. И когда кто-то гадко и ехидно заметит вам, что вы встречаетесь с мужчиной потому, что он дарит вам красивые вещи, посочувствуйте, что этого опыта не пришлось и, наверное, не придется испытать автору этих высказываний. Мужчина, инвестируя в женщину, не покупает ее. Он, если хотите, предлагает ей контракт о взаимовыгодном сотрудничестве, он ценит ее красоту, ум, нежность, ласку, любовь и хочет, чтобы они сохранились как можно дольше.

Ну а если потом не случится, не выйдет голливудского happy end’а с фатой и свадебным тортом, это все равно будет ваш личный и бесценный опыт, сопряженный с необесценивающимися активами, то есть его подарками. Они помимо величины и чистоты каратов будут хранить самое дорогое – воспоминания. Вот они и в самом деле бесценны. Это память, ваше прошлое. Это невозможно купить или продать, это тот актив, тот жизненный опыт, который у вас невозможно отнять.

Бред Питт сумел сделать Дженнифер Анистон, а вместе с ней ювелирному дому Damiani и еще сотням женщин вот такой вот «вечный» подарок – обручальное кольцо собственного дизайна.

Их брак распался. Теперь невероятно красивая Джоли встречает рассветы с Питтом, а кольцо все так же продолжает лежать на роскошных прилавках.

Это был сказочно-романтичный поступок, ставший отличной инвестицией.

P.S. Есть неприятная порода мужчин, которые устраивают «расставание с конфискацией», то есть уходя забирают все то, что когда-то нежно преподносили вам в обмен на вашу радость. Но это лишь подтверждает слова моего партнера по завтракам Дениса – вы очень задели этого мужчину, его самооценка чересчур пострадала, он промахнулся в объекте для инвестирования и не может, по крайней мере какое-то время, нравиться самому себе. Но все же чаще конфискации не происходит. Или совершается она теми мужчинами, память о которых хранить не стоит. Мужчинам страшно смотреть на правду.

Легче найти новый объект.

Странно, наверное, но стрелять в Москве можно круглосуточно. Двадцать четыре часа подряд. Для этого надо всего лишь махнуть по столичным улицам до Октябрьского поля, немного не доезжая до поселка архитекторов на Расплетина, 5. Там, опустившись в грязноватый, как бы обесцвеченный безжизненным светом неоновых ламп, тировый комплекс «Хищник», вы можете выбрать из почти что полсотни видов стрелкового оружия что-то конкретно стыкующееся с вашим характером. Потом вас проведут по темным и неуютным переходам на огневой рубеж, где вы наконец получите из рук сопровождающего вас смотрителя, который и набьет обойму «Грача», то есть спортивного его варианта – «Викинга», – взвешенно и удобно вписывающегося в ладонь пистолета. Леша и Миша стреляли из «Викингов». В поясные мишени. Стреляли по пять «бахов»-выстрелов. На каждую из них смотритель надевал им по новой, отпрессованной в типографии бумажной полуфигуре. По двадцать пять дырок-пробоин в безликих головах каждый, и можно было становиться хозяином пяти стодолларовых купюр, которые Леша аккуратно засунул на время стрельбы в нагрудный карман смотрителя.

Успех «замазки»-интереса определялся кучностью, точностью прорванных пулями отверстий. Смотритель, ангажированный заранее всунутой ему «пятисоткой», отслеживал результаты. Да они и сами соображали по этой части. Мишка стрелял с обеих рук – правая кисть с пистолетом в левой. Леша по-спортивному, левая рука на бедре. Выражение лиц, оконтуренных черными полукружиями наушников, – одинаковое. Бесстрастное. С таким выражением играют в покер, рассматривают бриллианты и навсегда расстаются с женщинами.

Кстати, и по одежде они сейчас ничем не различались: черные утепленные кожаные куртки, черные шерстяные водолазки, темные джинсы, черные лоферы и черные, по брови, вязаные шапочки. Приложи их спина к спине, выйдет что-то сиамское, нераздельное.

Они стреляли подрядно, без интервалов. С одного вдоха. Получались почти что очереди. Та-та-та-та-та и снова та-та-та-та-та. Когда мишени подплывали к ним для смены, они, моментально оценивая качество боя, коротко взглядывали друг на друга. Леша на Мишку правым, а Мишка на Лешку левым глазом.

Было понятно, что оба идут ухо в ухо. Лешины пули калечили голову фигурно, он как бы нарочно выстреливал на ней дырки-глаза, дырку-нос и две дырки, одна к другой, рот. Мишка сливал пробоины в одну общую в самом центре, где лоб.

Все решилось в последней серии. Леша, посмотрев вопросительно на Михаила, демонстративно переложил «Грача»-«Викинга» в левую руку и, как бы не глядя, растатакал обойму. Во «рту» подплывшей мишени рвано «кричала» дыра.

Мишка, переменив руки, отстрелялся посбивчивее, не в такт, и его прострелы в мишени оказались раскладистее. Смотритель достал из кармана долларовую заначку-«замазал» и, ухмыляясь успевшим подзарости свежей щетиной морщинистым лицом, протянул ее Леше. Мишка, стянув наушники, развел руками: что поделаешь.

– Я налево только хорошо хожу, – сказал он Леше, и они, не сговариваясь, переместились в какой-то занюханный неказистый бар тира. Взяли по кока-коле и закурили. Часы на стенке показывали второй час ночи.

– Когда виконт встречается с виконтом, они беседуют, конечно, не о ком-то, а о виконтах... – сказал Леша.

– Это откуда? – спросил Мишка. – Забыл.

– Тридцатые годы. Париж. Хит Мориса Шевалье.

– Вспомнил, ты эту фигню мне под Буденновском выдавал, когда мы на Салмана Радуева лежали...