Мужчины тоже наелись до отвала. Курт положил подбородок на широкую и мозолистую ладонь и смотрел на Анфису.

— Эх! — сказал он громко. — Не будь я женат, то точно бы начал за тобой ухаживать! Хорошая ты девка, Анфиса. А готовишь так, что я чуть не умер от удовольствия.

Анфиса хмыкнула.

— Ты поосторожней, Курт. Анфиса — моя няня.

Курт махнул рукой.

— Сегодня — твоя, а завтра — чья-то ещё.

Велар нахмурился. Анфиса удивлённо посмотрела на обоих мужчин.

— Пойду, посмотрю, как там дети играют, — сказала она и оставила их одних. Сейчас началась та стадия, когда мужчины будут вести разговоры о женщинах, их умениях, недостатках, достоинствах, ну и тому подобное. По крайней мере, на Земле это происходит именно так.

И, чтобы не слушать их жалобы на тяжёлую мужскую долю — она ушла. Тем более у Велара действительно тяжёлая судьба.

Дети натурально отрубились. Они лежали на диване в обнимку с игрушками и спали друг на дружке. Выглядело это смешно. Эдакая куча-мала.

Анфиса хихикнула.

Но самое весёлое — это Краз, которого они придавили. Из-под детских тел было видно только его мордочку с высунутым языком и бешеными глазами, и одну его лапу.

Как только Анфиса попала в поле его зрения, кот заорал белугой.

— Тише ты! — шикнула она него. — Сейчас тебя вытащу.

Оказавшись на свободе, Краз пулей вылетел из дома. Похоже, роль домашнего кота пришлась ему не по нраву.

Анфиса вернулась на кухню и позвала Велара.

— Дети уснули на диване, надо их перенести по комнатам.

Велар кивнул и, чуть пошатываясь, пошёл за Анфисой.

Курт тоже встал из-за стола и горячо поблагодарил Анфису за самый вкусный обед в его жизни.

Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. Курт что-то шепнул Велару на ухо. Тот ему кивнул.

Курт взглянул на Анфису и игриво ей подмигнул.

— До встречи, хозяюшка.

— До встречи, — задумчиво ответила она.

«О чём это они шептались, интересно?» — подумала Анфиса.

Велар по очереди отнёс детей по комнатам, а Анфиса убиралась на кухне. Когда он вернулся, то помог ей в уборке — вытирал насухо посуду.

«Не мужчина — мечта», — в очередной раз подумала она, наблюдая, как старательно Велар трёт тарелки и ложки с вилками.

Закончив, они вышли в сад. Анфиса вдохнула нагревшийся за день пьянящий воздух и залюбовалась садом, где природа сияла исключительно первозданной красотой, потому что этот сад никогда не знал прикосновения садовых ножниц или местного секатора. Яблони переплелись ветвями, а местная жимолость приобрела вид тропических лиан. Розы одичали и превратились в натуральный шиповник, правда, бурно и благоуханно цветущий. Виноград, изначально увивавший фасад дома, смело отправился на поиски новых подпорок и добрался уже до садовой беседки, стоявшей метрах в десяти от заднего крыльца. По дороге к беседке виноград, нимало не смущаясь, полз просто по земле, и поэтому создавалось впечатление, что дорожки в саду выложены тёмно-зелёным блестящим паркетом.

Садовые цветы, неизвестно кем высаженные (наверное, прошлыми няньками) чахли в «парадной» клумбе, зато на всей остальной территории бушевали полевые «дикари». Анфиса не знала их названия и именовала земными — колокольчики и львиный зев, лютики и ромашки, дикая гвоздика и шалфей, фиалки, лесные мальвы — сад напоминал о настоящем лесе и вполне реальном поле.

В беседку войти было невозможно — пол там давно прогнил и провалился, а кроме того семья ярких птичек, похожих на ласточек, воспитывала в ней своё потомство.

Велар и Анфиса шли по садовой дорожке и молчали. Но молчание не было тягостным, оно было уютным, даже приятным и каким-то родным.

Анфиса повернула голову к Велару и задала давно мучавший её вопрос о проклятии.

— Вел, а как так получается, что в пророчестве говориться о твоей паре, что она дракон и не дракон, а женат ты был только на драконицах…

— Как ты меня назвала? — прервал он её вопрос.

Анфиса смутилась.

— Вел. Тебе не нравится? Или я перешла грань дозволенного? Ты извини, если что, я не буду больше так…

— Нет-нет, всё хорошо. Просто необычно звучит. Меня никто так никогда не называл. — он улыбнулся, и тут же его улыбка сошла на «нет». — А по поводу пророчества… Все мои жёны, кроме последней, были драконицами, но не совсем. У пяти женщин отцы — драконы, а матери — обычные люди. У шестой жены мать была драконом, а отец — человек.

— Ага… То есть они были полукровки?

— Нет, — сказал он. — У пары дракон-человек, всегда родится дракон, и у него будет вторая ипостась. Человеческий ген подавляется. От человека ребёнок может взять какие-то внешние данные — цвет волос, глаз, черты лица и характера.

— Ооо… а у нас по-другому… но и драконов, конечно же, в моём мире нет.

— Анфиса. Давай не будем говорить о проклятии сегодня, очень прошу тебя.

Анфиса прижала ладошки к щекам.

— Прости-прости! Не хотела тебя расстроить или обидеть!

Он улыбнулся одними уголками чувственных губ.

— Мне не за что тебя прощать. Ты — чудо, Анфиса… Я ещё не сказал тебе сегодня, но скажу сейчас. — он дотронулся до её руки и погладил изящные женские пальчики. — Спасибо тебе за всё: за то, что заботишься о детях, за дом, за сегодняшний пир, что ты устроила. Ты — невероятная женщина!

Анфиса засмущалась и сказала шёпотом:

— Спасибо, Вел. Мне приятно слышать эти слова. И скажу в ответ — мне нравятся твои дети и твой дом, и… э-ээм… ещё мне нравишься…

— А как можно сократить твоё имя? — вдруг спросил Велар и избавил Анфису от последнего признания.

Она сорвала цветок и, покрутив его в руках, игриво ответила:

— Моё имя можно сократить, как Фаня, Фанька, Фанечка, Фиса, Фисочка, Фифа… Ээээ-э, но последнее мне не нравится.

— Фанечка, Фа-а-ня-я-а… — протянул он её имя, отчего она ощутила приятную дрожь, прошедшую по телу, ведь его голос прозвучал чуть ниже обычного, хрипло и так волнующе.

Анфиса сглотнула и посмотрела в его глаза, в которых плясали настоящие бесенята.

— Ты мне нравишься, Велар.

Слова слетели с её губ раньше, чем она подумала о последствиях.

Она тут же прикрыла рот ладонью и в панике посмотрела на мужчину.

— Я знаю, — был его ответ. И он пальцем провёл по её щеке. — Я ощутил твою… «симпатию», когда ты ворвалась ко мне в спальню в одном полотенце, и ты такая удивлённая и синяя была… Ещё твой аромат тогда изменился…

Не будь Анфиса сейчас синяя, то определённо она стала бы уже красная. Её щеки пылали, а глаза хотелось опустить, и вообще появилось желание провалиться сквозь землю или рассыпаться на атомы. Было стыдно. Она же тогда ещё и подглядывала, на минуточку.