— Вперед, ребята! — крикнул в микрофон Турецкий и отключил радио, чтобы не отвлекаться. И даже пожалел, правда, самую малость, что Эмма не увидит той красоты, которую сейчас продемонстрируют сотрудники агентства «Глория»…

Они одновременно ворвались во двор сервиса и обнаружили, что машина Фили пуста, Щербака в ней не было. Голованов ударом ноги распахнул дверь в бытовку и остановился на пороге. Потом махнул рукой остальным. Турецкий с Демидовым подошли ближе и… в буквальном смысле замерли в изумлении.

Один из бандитов и оценщик лежали на полу ничком, а между ними, упершись кулаками в широко расставленные колени, верхом на табуретке, как на коне, сидел Щербак — без роскошного белокурого парика и меховой накидки на плечах, но зато в платье до пола. Картинка была та еще! Второй братан, помоложе, лежал на животе поперек короткого конторского стола. Его голова, с залепленным скотчем ртом, и руки свешивались по одну сторону стола, а ноги — по другую. Над ним стоял Филипп и равномерными ударами ладони по заду методично вколачивал каждое сказанное слово. И от каждого такого шлепка, вроде детского «а-та-та», тело лежащего дергалось, будто его било током.

— Не! Обижай! Девушек! Гаденыш! Маленький! А! Туда же!.. Не будешь? — спросил, остановив руку в замахе. Парень затряс головой и промычал что-то. — Не! Слышу! — добавил еще дважды Филя и обернулся к вошедшим.

— Зря вы пропустили самое интересное, — заметил Щербак. — Этот подонок Сига, — он кивком показал на дергающегося бандита, — замыслил надругаться над честной девушкой. Вытащил ее, понимаете, очень грубо из машины и затолкнул сюда. А когда ее кавалер попробовал возмутиться, они ему объяснили, правда успели только на словах, кто он такой, кто я такая и чем они сейчас тут с нами займутся. Бедные ребятки, жалко-то их теперь как! Особенно вот этого юношу…

— Не, вы не думайте чего, — покачал головой Филипп, — они первые начали…

— Салаги, — сплюнул Щербак, — даже махалками дергать не научились, а туда же!

— Поиграли, и будет, — сказал Голованов. — Узнали чего?

— Да вот только хотели приступить, а тут — вы. Можем поспрашивать и вместе, кто мешает? Сейчас мы его усадим, голубя. — Филипп поднял двумя руками Сигу, словно куклу, и резко опустил задом на стул. Обеими ладонями сильно похлопал по щекам и вылил ему на голову графин с желтой водой, стоявший на подоконнике. — Можешь больше не придуриваться… Если б я тебя просто задел, но по-настоящему, ты был бы сейчас, как твой напарник, в полной отключке, понял? Если не желаешь как он и хочешь еще за девками побегать, отвечай на вопросы. А то смотри… Видишь дядю? — Агеев указал на Демидова, перекрывшего плечами входной проем. — Так вот, он у нас умеет одним движением холостить любую скотину. Раз — и девки больше не нужны.

Филипп просто намекнул на один давний случай, когда в руки Демидычу попал известный в свое время «законник», изнасиловавший несовершеннолетнюю девчонку. Слоном того звали. И где он сейчас? Может, и жив… Но рассказывать историю Слона Филипп не собирался, Сига и так все понял. И снова замычал, задергал головой, видимо, показывая, что готов отвечать на вопросы проклятого «колбасника» и его страшной подружки. А ведь он, кажется, до сих пор не усек половой принадлежности этой девицы.

— Ну с ними понятно, а оценщика зачем приложили? — спросил Демидов.

— А мы его вообще не трогали, просто отпихнули в сторону, чтоб под ногами не мешался, — возразил Щербак. — Может, он от страху уделался? Эй, козел! — он пнул оценщика ногой, и тот жалобно заныл, как умирающий. Николай добавил еще разок и крикнул: — Если сейчас же не встанешь, урою!

И тот как-то сразу собрался, привстал на карачки и хотел было по-собачьи улизнуть на улицу, но его за шиворот перехватил и вытянул вверх Демидов.

— Что, уже не узнаешь? — мрачно засмеялся он, и оценщик вдруг словно тряпка обвис в его руке. — Что ж ты своих-то не предупредил, что они занимаются поганым делом? Видишь теперь, как нехорошо получилось. Сиди тут и не рыпайся! — Демидов отшвырнул его от себя, оценщик снова растянулся на полу.

А Филя тем временем привел-таки в чувство Сигу, сорвал со рта скотч. И тот открыл глаза и вполне осмысленно оглядел собравшуюся в тесном помещении компанию.

— Тебя ведь Мурманом зовут? Мурман Нугзарович, да? Только это надо еще заслужить, чтоб по отчеству. А ты обычный Мурик, вот и отвечай, хмурик-жмурик, кто у вас тут фотографирует тех, кого вы насилуете? Ты, Паленый, Хомут или этот жирный хрен? Кто, отвечай быстро! Иначе… сейчас ему скажу, — показал он на Демидова. А тот поплевал на руки и стал потирать их.

— Вон тот, — хрипло, будто через силу, ответил парень и кивком показал на скорчившегося в углу оценщика.

— Что, гнида? — удивился Демидов и шагнул к толстяку, который немедленно заверещал и испуганно задергался. Он снова поднял оценщика за шиворот и показал Мурику: — Неужто этот?!

Парень снова кивнул.

— Так это, значит, ты здесь главный кинорежиссер? — ласково спросил у висящего оценщика Сева. — И где ж ты, гаденыш, хранишь свою продукцию? Ну?! — и стал медленно отводить в сторону руку со сжатым кулаком.

— Врет он, нету у меня! — задушенно пропищал оценщик.

— Сам врет! — с неожиданно сильным акцентом сказал Мурик. — Дома, наверно, держит!

— Так, с одним мелким вопросом разобрались, — сказал Сева и, скривившись, добавил Демидычу: — Да опусти ты его, обгадится ведь, не продохнем потом… А кто у вас фотографии по клиенткам развозит? Вонючка такой, как зовут?

— Его человек, — уже без понуканий ответил Мурик. — Механик он тут. На процент работает. Мы этим не занимаемся, мы бабки куем! — в его ответе, так всем показалось, прозвучала даже некоторая гордость. А что поделаешь, каждому — свое!..

Сева обернулся к Турецкому, с интересом наблюдавшему за действиями сыщиков, и, кивнув, вышел с ним наружу.

— Я думаю, он живет где-нибудь неподалеку, узнать нетрудно. Если не возражаете, я бы послал Филю с Николаем — вместе с хозяином, конечно, — чтоб они там быстренько разобрались и навели порядок. Не возражаете?

— Да, и все уничтожить.

— А пленочку одной даме подарить не желаете? На память? — Сева лукаво ухмыльнулся. — Я слышал, такие презенты женщины особенно ценят, если можно их собственными руками… — И Сева изобразил, как рвут бумагу.

— Ну и что ж, они каждую пленку просматривать станут? А если там целый архив? С одной стороны вроде бы, конечно, — улыбнулся Александр Борисович, — а с другой, Сева, нам нужна эта морока? Впрочем, пусть этот козел вонючий сам выдаст в ответ на обещание, что его больше бить не будут. Может, подействует, кто знает.

Голованов ушел в помещение, а Турецкий сел в свою «Ладу», достал из бардачка сигареты и затянулся от прикуривателя. Через короткое время из бытовки вышли Филя с Николаем, буквально волоча под руки оценщика. Филя захохотал.

— Видел бы ты, Сан Борисыч, глаза этого Мурика, когда наш Колюня вдруг скинул платье и оказался в брюках. Ну а как он вытер ихними документами грим с лица, тут вообще полный абзац!