— Тебя совсем не волнует моя репутация.

— А ты слишком беспокоишься. Это старшая школа, а не программа защиты свидетелей. Тебе позволено веселиться. Ты должна попробовать. Может быть, ты даже смогла бы — я не знаю — завести несколько друзей.

Откуда взялся этот комментарий? Несколько секунд я ничего не могла поделать, кроме как недоверчиво смотреть на него. Я бы врезалась в другого студента, если бы Леви не протянул руку и не притянул меня к себе.

— У меня есть друзья, — наконец пролепетала я. — Вроде того.

Он склонил голову набок, не купившись на это.

— Я наблюдал за тобой всю неделю.

Ты почти ни с кем не разговаривала.

— Я здесь новичок. Чтобы завести друзей, нужно время.

— Это также требует усилий.

Мы дошли до моего класса математики. Я не хотела больше ничего говорить. Я не хотела объяснять, какими были мои последние две школы. Вместо этого я пожала плечами.

— Думаю, увидимся на английском. Я и все другие девушки, которые хотели бы поговорить с тобой о заданиях.

Он не улыбнулся моей шутке.

— По крайней мере, дай людям шанс.

Я уставилась на него, не зная, что ответить. Я должна была давать ему советы, а не наоборот.

— Увидимся на английском, — сказал он и присоединился к остальной толпе, идущей по коридору.

ГЛАВА 12

Леви

В субботу я проспал. Пока я насыпал в миску хлопья, на кухню вошел папа, уже одетый. Он взял кружку из буфета и налил себе чашку кофе.

— Мне нужно поговорить с тобой о твоём пикапе, — его тон говорил о том, что хороших новостей не будет.

Я поставил коробку и посмотрел на него.

— Возникли некоторые проблемы, о которых мне нужно было позаботиться, поэтому сегодня утром я пошёл к дилеру и обменял его на машину.

— Что ты сделал? — недоверчиво спросил я.

Мой «Форд-150» был подарком мне на семнадцатый день рождения. Кто продаёт подарок сыну на день рождения, даже не посоветовавшись с ним предварительно?

Папа поднял руки, чтобы остановить мой протест.

— Это просто временно. Мне нужны были деньги, чтобы продержаться пару месяцев, но после этого у меня есть кое-какие инвестиции, которые окупятся, и мы обменяем машину на что-нибудь получше.

Его объяснение не имело смысла.

— Ты только что купил новую машину. Зачем тебе это делать, если тебе нужны наличные?

На прошлой неделе его «БМВ» исчез, его заменил другой. Мне это показалось странным. «Старый» БМВ был прошлогодней моделью.

— Я не покупал новую машину, — сказал он, потягивая кофе. — Я продал БМВ, и теперь я арендую новый.

Очевидно, этого было недостаточно, чтобы покрыть его денежные проблемы, поэтому он продал и мой пикап. Он заплатил наличными за то и другое, хвастался, что у него есть на это деньги. Что произошло с тех пор?

Он сделал ещё глоток кофе.

— Ты можешь сказать детям в школе, что мы продали твой пикап, потому что он был не так хорош, как казался, а машину арендуем, пока не найдём что-нибудь получше.

— Это из-за дома? — спросил я. — Потому что, если это слишком дорого, я бы предпочёл вернуть свой пикап и жить в чём-нибудь более дешевом, — я указал на гранитные столешницы в нашей просторной кухне. — Нам не нужно всё это.

Он фыркнул.

— Ты был бы счастлив жить в доме на дереве, пока там был запас пиццы. Проблема не в доме. Некоторые инвестиции пошли прахом. Это всё. Я скоро верну деньги. Тогда мы вернёмся в нужное русло.

— Какие инвестиции? — спросил я.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Итак, тот телефонный звонок с угрозами, который я получил неделю назад, это не ошиблись номером, не так ли?

Папа поставил свою кружку на стойку.

— Я же сказал тебе, тебе не нужно ни о чём беспокоиться.

Я взял ложку, но не положил её в миску с хлопьями.

— Нам будут ещё звонить? Сколько ты потерял?

— Об этом позаботились, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — А теперь заканчивай свой завтрак. У тебя есть дела по дому.

— Ты ведь не играешь в азартные игры, не так ли?

Неправильный вопрос. Он повернулся ко мне, произнося свои слова с точностью выстрела из винтовки.

— Ты думаешь, я глупый? Ты думаешь, я участвую в скачках, опустошая свой банковский счёт?

Он постучал кончиком пальца по столешнице, подчёркивая свои слова.

— Я добился того, чего добился, будучи умным, а не выбрасывая деньги на ветер.

— Хорошо, — сказал я. — Извини, что спрашиваю.

Очевидно, моих извинений было недостаточно.

— Ты ещё водишь машину, — сказал он. — Многим детям не так повезло. У меня её не было. Когда я рос, у меня ничего не было. Ничего.

Я больше ничего не сказал. Когда он вытаскивал на свет истории о своей бедности в детстве, разговор, по сути, был окончен.

— Моим транспортом был подержанный велосипед.

Ничего не говорю.

— Единственными дизайнерскими этикетками на моей одежде были те, которые пришил Kей-маркет.

Я вернулся к своей каше.

— Через несколько месяцев, — продолжал он, — я куплю тебе новый пикап, что-нибудь получше твоего предыдущего.

Вероятно, он хотел, чтобы я поблагодарил его за это, но я этого не сделал. Я не хотел, чтобы он покупал что-то, чего не мог себе позволить, и мне не нравилась его скрытность. Как будто он думал, что я слишком ребёнок, чтобы понимать что-либо, связанное с финансами.

Он пробормотал что-то о том, что ему нужно забрать вещи из химчистки, а затем ушел.

Доев хлопья, я пошел в гараж, чтобы посмотреть на ущерб. На том месте, где раньше стоял мой пикап, стояла «Королла», должно быть, девяностых годов выпуска. Зелёная краска выцвела, а обивка была в пятнах. Казалось, до полной остановки оставались считанные дни.

— Ты что, издеваешься надо мной? — сказал я, а потом захотел прикусить язык.

Я только что сказал отцу, что нам не нужны дорогие вещи. Мне нужно было начать действовать таким образом. Я подошел к машине и похлопал её по капоту.

— Никаких обид. Ты доставишь меня туда, куда мне надо, и у нас всё будет хорошо.

Я открыл водительскую дверь. Она пискнула. Хорошо, значит, у машины была индивидуальность. Может быть, я бы даже сохраню её после того, как папа встанет на ноги. Эй, в вождении такой машины были свои преимущества: мне не пришлось бы беспокоиться о том, что кто-нибудь её украдёт. И мне не пришлось бы задаваться вопросом, нравлюсь ли я своим друзьям только за мою тачку.

Теперь, когда Оуэн временно остался без машины, а рука