– Долго еще?

– Несколько минут... – Прапорщик поправил винтовку, передвинул ближе к краю скалы подножник ствола, сам слегка поворочался, подыскивая наиболее удобную позу, потому что для снайпера удобная поза классически важна, и прильнул глазом к окуляру прицела. Не глядя, работая уже автоматически, пальцем нажал одну за другой три кнопки на прицепленном к массивной казенной части сбоку электронном пульте управления. И сразу после этого Родионов замер, как спортсмен-спринтер на старте. Самураю казалось даже, что прапорщик не дышит, настолько его дыхание было равномерным и коротким.

Капитан сам поднял бинокль. Присмотрелся.

– Лучше с задних начинать, – сказал снайпер. – Передние никуда от нас не уйдут. Им до укрытия, как до райских ворот... А задние... После выстрела сразу на нижних свалятся...

– Тропа как раз к самой крутизне подошла... – подсказал Самурай. – Дальше такой не будет... Не достать еще?

Палец снайпера еще одну кнопку нажал. Капитану показалось, что он услышал слабое гудение. Но это, наверное, ветер в ушах гудел. Измерительные приборы винтовки так гудеть не должны, хотя там тоже есть какие-то электроприводы, которые, например, прицельную планку самостоятельно передвигают, поднимая или опуская прорезь. А прицельная планка жестко зафиксирована в креплении оптического прицела. Следовательно, и прицел тоже передвигается. А прицел большой и тяжелый. Усилие приложить надо, чтобы его сдвинуть. Значит, и в винтовке что-то гудеть может.

– Три тысячи восемьдесят два метра до последнего... – сообщил Родионов.

«Умная» винтовка быстро вычисляла расстояние.

– И что? – поинтересовался капитан. – На сколько еще подпустишь? Может...

– Попробую... – волнуясь, с придыханием сообщил снайпер и замер.

Самурай ждал. И ожидание затягивалось, усиливалось напряжение. Наконец Родионов сильно вздрогнул. Самурай не сразу понял, что это отдача после выстрела заставила прапорщика вздрогнуть. Когда он стрелял раньше, казалось, что и звук выстрела был сильнее, и отдача не казалась такой значительной. Но рассматривать снайпера времени не было...

– Миноносец горный... – сказал с презрением прапорщик.

Капитан поднял бинокль. Ему не надо было долго искать. Смятение в рядах милиционеров было заметно.

– Самый здоровенный последним шел... Самый тяжелый груз на себя взвалил... Вот бы еще и мины грохнули... А как я его достал, а? С такого-то расстояния...

Совсем прапорщик к обычному состоянию вернулся. Даже просит, чтобы похвалили...

Самурай увидел уже результат стрельбы. Он не выделил раньше идущего последним милиционера особо, а прапорщик выделил. Прапорщик – специалист! – и он знал, в кого стреляет... Мент с грузом мин свалился на плечи и головы идущим под ним товарищам. Мины, конечно, взорваться не могли. Они защищены колпачком, который отвинчивается непосредственно перед стрельбой. Но падение произвело впечатление.

– Молодец! Давай еще... – потребовал капитан.

Прапорщик и без команды уже прильнул к прицелу. Теперь, когда Самурай не следил за Родионовым, потому что от бинокля не отрывался, он явственно слышал негромкие выстрелы. И выстрелы почти сливались с моментом падения очередного из ментов. Обойма была расстреляна почти моментально.

– Шесть человек... – сказал Самурай. – Ни одного промаха... На шесть человек меньше...

– На шесть врагов меньше... – прошептал, возражая, Родионов. – И ни одного раненого... Страшное оружие...

Непонятно было, восхищается он или ужасается... Или то и другое чувство испытывает...

Новый рожок быстро, хотя и без суеты, был вставлен в крепление. Самурай недолго думая стал набивать освободившийся патронами из коробки. А прапорщик опустошил еще одну обойму с той же скоростью.

– Еще пять человек... И только один промах... Я в минометчиков стрелял... И в носильщиков... Мины рассыпались... По склону покатились... Не соберут... Там слишком круто... Можно считать, что угрозы минометного обстрела мы избежали. Я выбирал первые и вторые номера минометных расчетов... Они минометы обычно сами носят... Стрелять теперь будет некому...

– Остальные пойдут быстрее...

Самурай снова поднял к глазам бинокль. Чеченские милиционеры поняли наконец, что их обстреливает снайпер. Но они – только милиционеры. Может быть, при задержании преступника они и могут выглядеть иначе, но в противостоянии спецназу ГРУ смотрелись неумелыми детьми, в войну играющими. Залегли на склоне вниз головами. Головы, может быть, за камнями и спрятали, но задницы выставили. Стреляй, кто хочет. Милиционеры просто не видели и не понимали, откуда снайпер ведет обстрел. Слишком велико было расстояние до скалы, чтобы считать, что стреляют оттуда. Поэтому тыл оставили открытым.

– Пока с них хватит, – решил капитан. – Снимаемся, уходим... Только сначала посмотри, что на той стороне делается...

Родионов долго разворачивался. Наконец, развернулся, устроил винтовку и долго обозревал в «оптику» нижнюю поляну под склоном.

– Не вижу их...

– Сколько их там осталось?

– Четверо, кажется...

– Будут караулить... – решил Самурай. – Около машины займут позицию, заминируют подходы и будут караулить... Чеченский характер... Они убегать начинают только после нескольких выстрелов... Справиться не могут, это понимают... Постреляют и убегут... В разные стороны, чтобы потом где-то сойтись... А ты догоняй их, если можешь... А чтобы не догонять, не надо давать им возможности стрелять... Пусть идут за нами вдалеке... Тогда они не помешают... Скоро вечер... Им в темноте поискать нас придется...

– А четверо – это не много? – спросил прапорщик.

– В самый раз... Трое могут уйти... Терпения не хватит... А четверо останутся... Будут дожимать нас... Будут пытаться дожимать, чтобы загнать в замкнутое пространство...

* * *

Спуск завершался уже в ослабленном темпе. Слишком крутым он выдался, чтобы торопиться и рисковать свалиться и сломать себе шею. Самурай особо предупредил об осторожности и в наиболее опасных местах даже приказал спускаться с помощью страхующего каната. Впрочем, особой необходимости в страховке не было, поскольку горную подготовку в своей роте капитан Рудаков проводил лично и на совесть. Капитан вообще при обучении всегда был более строг, чем в боевой обстановке. Вопреки всем правилам, он исключил привычную шкалу баллов в оценке любого умения, будь то горная подготовка или стрельба из боевого оружия. И признавал только две категории оценок – «хорошо» и «неудовлетворительно», – считая, что если в бою один будет стрелять хорошо, а второй удовлетворительно, то противник убьет и того и другого, потому что второй подведет первого. К концу любого цикла обучения оценку «неудовлетворительно» не получал никто, но для оценки «хорошо» следовало потрудиться и согнать с себя семь потов...

При спуске солдаты все так же несли пустые упаковки от дальнобойной снайперской винтовки, а саму винтовку нес, не выпуская из рук, прапорщик Родионов. Сейчас из-за того, что шли медленнее, у прапорщика было больше возможностей останавливаться, включать прицел с тепловизором и осматривать поляну внизу. При каждой задержке группы Родионов сразу подыскивал для себя ровное место. Конечно, держать на весу такую тяжелую винтовку сложно. Но снайпер раньше даже стрелять из такого положения пробовал – и попадал. А смотреть было легче...