Несмотря не всеобщее уныние, октябрь прошел достаточно спокойно. Пребывание в усадьбе Алана для семьи Джарндисов и слуг стало привычным, как бы само собой разумеющимся. Будто никто и не помышлял, что он когда-то все же покинет поместье и уедет в Лондон.

Близился День всех святых. Салли выставила за двери дома несколько фонарей, она горько усмехалась, говоря, что делает абсурдные вещи. Фонари должны защищать дом от злых духов, которые обретают силы в этот день, но что поделаешь, если дом уже захвачен ими, но все же добрая женщина с простодушной верой полагалась на приметы и суеверия. Она искренне надеялась на то, что высшие силы не оставят это место и бедных детей, оказавшихся в своеобразном заточении в этом зловещем поместье.

Алан с радостью замечал, что Элизабет не падает духом. Она ждала приезда дяди, связывая с этим событием надежды на перемены в ее жизни. Девушка часто расспрашивала Алана о Лондоне, о школах, в которых мог бы учиться Эдгар. Доктор пытался поддерживать в ней эту светлую надежду, которая не позволяла безысходности завладеть душой Элизабет. Он начинал верить, что стоит только предаться унынию и страху, как тьма сразу подступит ближе.

В последний день октября Алан спустился к завтраку раньше обычного. Гостиная была пуста. Алан сам разжег камин, чтобы согреться. Яркое пламя радовало и бодрило его. Он сидел в кресле и ждал, когда спустятся Элизабет и Эдгар, но постепенно его охватило какое-то странное беспокойство. Алан встал и прошелся по комнате, он приблизился к пианино и заглянул в ноты, а потом провел рукой по клавишам. Инструмент издал нестройный, тревожный звук. Молодой доктор опустил руку и шагнул назад. По стене скользнула тень, будто кто-то прошел мимо окна. Алан резко обернулся и увидел в дальнем окне гостиной молодую женщину. Она склонилась к стеклу, сложив руки козырьком, и высматривала кого-то или что-то в комнате. Алан никогда раньше не видел ее. Он плохо разглядел ее лицо, но заметил у нее на подбородке короткий, темный шрам. Вдруг женщина быстро отошла от окна и направилась вдоль стены дома в сторону главного входа. Алан подошел к окну, но ее уже не было видно. Он решил выйти на улицу. Когда доктор хотел взяться за ручку входной двери, то увидел, что она начала вращаться: кто-то пытался открыть дверь снаружи. Ручку сильно трясли. Алан отпрянул от неожиданности, ему стало немного не по себе. Он взялся за ручку и открыл дверь. Но за ней никого не было. Он вышел на крыльцо и оглядел двор, но он был пуст. Доктор не мог понять, как женщина могла исчезнуть так быстро. Он даже подумал, не показалось ли ему все это.

Алан зашел обратно в дом и закрыл дверь. Он услышал, как по лестнице сбегает Эдгар, за ним шла Элизабет. Она выглядела отдохнувшей и довольно веселой. Эдгар носился вокруг нее с криками. Вскоре семья Джарндисов собралась к завтраку. Когда все уселись за стол, сэр Лестер сказал:

– Сегодня я получил письмо от брата Ричарда. Он с радостью принимает мое приглашение и прибудет в поместье в конце декабря.

– Это правда, папа? Вы не шутите? – Элизабет внимательно посмотрела на отца. Его слова показались ей злой шуткой в ее адрес.

– Ну что ты, моя милая Лиззи, к чему мне шутить над тобой? – добродушно усмехнулся хозяин дома.

– В таком случае, я очень рада, что дядя, наконец, навестит нас, – сказала Элизабет.

– Он приедет вместе с женой? – спросила леди Леонора.

– С женой Анной и дочерью Джейн, – ответил сэр Лестер.

– Сколько лет девочке? – леди Леонора забеспокоилась.

– Недавно исполнилось два, – сэр Лестер быстро потерял интерес к разговору и погрузился в чтение газеты.

– Но дорогой, разве ребенку будет здесь комфортно? – с застывшим выражением лица проговорила его жена.

– Леонора, тебе не о чем беспокоиться, – резко сказал Джарндис.

Леди Леонора замолчала. Она снова стала отстраненной и печальной. Алан тоже был не в восторге от того, что в доме появится еще один ребенок: он опасался, что пребывание в поместье может нанести вред малышу, но все же надеялся, что брат сэра Лестера приедет лишь на несколько дней и вскоре вернется в Лондон, забрав с собой Элизабет, Мари и Эдгара. Новость о приезде гостей оживила и развеселила Элизабет, но она старалась не подавать виду.

После завтрака полил дождь. Сэр Лестер ушел в библиотеку написать несколько писем. Леди Леонора сидела с книгой у окна гостиной, но она не читала, а смотрела вдаль. Алан в очередной раз подумал о том, какая это красивая, гордая женщина. Теперь, когда он знал, какое несчастье постигло ее, то проникался уважением к тому, как она переносит горе. Он надеялся, что леди Леонора найдет в себе силы жить дальше и верить в то, что счастье еще вернется в ее жизнь.

Эдгар играл на пианино, выполняя урок. Элизабет принялась вышивать. Алан молча сидел рядом с ней и вспоминал о своем доме в Лондоне. Теперь он казался таким теплым и уютным. Доктор представил, как привозит в дом Элизабет и Эдгара. Да, он мечтал увидеть эту девушку своей женой, но не смел, просить ее об этом. Вдруг Элизабет тихо вскрикнула. Алан тут же повернулся к ней:

– Что с вами? – спросил он.

– Ничего. Я просто уколола палец, – быстро ответила девушка.

– Я должен посмотреть, – настойчиво сказал Алан.

– Это такая ерунда, – Элизабет протянула ему руку.

Алан осторожно взял ее. Рука девушки была теплой и нежной. Доктор посмотрел в глаза Элизабет, она ответила ему улыбкой.

– Вы сегодня такой задумчивый и молчаливый, доктор Вудкорт, – девушка отложила вышивку в сторону. – О чем же вы так сосредоточенно думаете?

– Меня занимает одно событие, произошедшее сегодня утром, – ответил доктор.

– Какое же? – задумчиво спросила Элизабет.

– Сегодня приходила женщина… – сказал Алан.

– Вы ее знаете? – пристально взглянула на него девушка.

– Нет, Элизабет, – ответил молодой доктор.

– Но почему это так вас озадачило? – девушка снова принялась за вышивку.

– Она очень странно вела себя, – промолвил Алан.

– Как же? – Элизабет обеспокоили его слова.

– Заглядывала в окно, а потом быстро ушла.

Элизабет немного помолчала, а потом ответила ему:

– Возможно, она приходила из деревни в поисках работы. Как она выглядела?

– Молодая женщина. Светлое платье, темно-синяя накидка. Мне показалось, что подол запачкан в земле, – описал незнакомку доктор.

– В этом нет ничего странного: на улице такая грязь, – просто сказала Элизабет.

– Нет, постойте… У нее был шрам на подбородке. Я не успел ее толком разглядеть, так быстро она исчезла, – вдруг промолвил Алан, вспоминая лицо женщины.

Элизабет снова принялась вышивать, но через несколько минут она резко подняла голову:

– Я вспомнила, доктор, – казалось, что ее собственная мысль поразила ее.