– Спасибо. – Холли взглянула на него. – Но я знаю, что такое апельсин.

– Умница.

Эйдан, прищурившись, посмотрел на нее сквозь падающие на лоб черные волосы. Сегодня он надел светло-голубую рубашку и бледно-желтые шорты. На руках проступили веснушки, как и на носу, а один ноготь на пальце ноги почернел.

– Извини, что я вчера себя вела как стерва. – Холли сама поразилась, что сказала это. – У меня нет ни малейшего права так откусывать тебе голову.

– Ты малость вспыльчивая, согласен. – Он расплылся в улыбке. – Ты так получила свое имя?

– И кто теперь умничает?

Они посмотрели на Филана, который покончил с йогуртом и теперь валялся в пыли.

– Он чудесный, – улыбнулась Холли, – давно он у тебя?

– Он – мелкая непослушная зараза, но я люблю этого засранца. – Эйдан присел на корточки, чтобы погладить собаку по животу. – Я нашел его бродячим на улице года два назад. Он был в плохом состоянии. Здесь это часто случается, к сожалению. У греков странная манера обращения с собаками. Они никогда их не стерилизуют, поэтому все заканчивается огромным количеством никому не нужных щенков.

Холли посмотрела на развалившегося, счастливого, чудного пса.

– Он выглядит гораздо счастливее, чем любое животное, которое я когда-либо видела. Видимо, ты хорошо справляешься.

– Да ну, он просто слащавый дурачок.

– Так ты здесь давно? – спросила Холли. Ей почему-то было трудно смотреть ему в глаза. Причина, очевидно, сидела в ее голове. Если она встречалась с Эйданом взглядом, то начинала непонятно почему бояться, что он сможет прочитать ее мысли. Вместо этого она смотрела на его ярко-розовые губы с россыпью веснушек.

– Да несколько лет уже – приезжаю и уезжаю, – ответил он, болтая своим разбитым шлепком. – Я сюда приезжал еще подростком. Моей матери здесь очень нравилось, поэтому, когда она уехала, я остался.

– Куда она уехала? Обратно в Ирландию? – спросила Холли, а затем добавила: – Извини… Я имею в виду, это не мое дело.

– Все в порядке. – Он посмотрел в сторону. – Она переехала в Кефалонию. Это следующий остров. – Его голос прозвучал чуть холоднее, чем обычно, но Холли подумала, что это относится не к ней. Похоже, тема матери была для Эйдана довольно болезненной.

– Ты уже посмотрела остров? – аккуратно сменил он тему.

Радуясь простому вопросу, Холли рассказала ему про прогулку по пляжу Каламаки, как она подружилась с официантом и арендовала мопед. Эйдан посмеялся над ее описанием грохочущего мотоцикла Никоса, который чихал черными клубами дыма и держался на кусочках скотча.

– Совсем такой, как был у меня, – сказал он, улыбаясь своим воспоминаниям. – Мама терпеть не могла, когда я ездил на нем, но это был лучший способ знакомиться с девчонками в Лаганасе.

Холли скорчила гримасу.

– Эй! Не надо на меня так смотреть – ты ведь не особо долго думала перед тем, как забраться на мопед к этому парню Никосу, а?

Холли только собралась ответить, что у нее вообще-то есть парень, спасибо большое, но промолчала. Она почувствовала, как между ними что-то неуловимо изменилось в воздухе, и быстро скрестила ноги в противоположную от Эйдана сторону.

– Я бы хотела посмотреть остров еще, – сказала она, застенчиво развернув найденную карту, и положила ее на колени так, чтобы он мог посмотреть. – Но не уверена, что смогу добраться до половины этих мест на той штуке, которая припаркована у входа.

Эйдан громко смеялся, когда читал некоторые названия. Его смех звучал приятно и очень заразительно.

– Слушай, – задумался он на секунду. – Если ты подождешь до послезавтра, когда я буду свободен, я могу помочь тебе найти несколько этих мест.

– Ой, я не хотела намекать, – смутилась Холли, – не хочу воровать твое свободное время.

– Глупости! – Эйдан поднял веснушчатую руку. – Молчи, женщина! Я настаиваю.

Холли проигнорировала свою миниатюрную копию, которая вскочила на ее плечо и воинственно грозила пальцем.

«Не будь дурой, – шептала та. – А как же Руперт? Что он подумает?»

– В таком случае я с удовольствием, – улыбаясь, ответила Холли, показывая средний палец своей разумной версии.

– Держу пари, я в любом случае вожу лучше Никоса, – сказал Эйдан, вставая. Он щелкнул пальцами Филану. Пес слегка повернул голову, и Холли была уверена, что услышала, как он вздохнул. Однако он поднялся и потрусил рядом с хозяином, не забывая тереться головой о его ноги. Холли продолжала сжимать апельсин, и Эйдан, обернувшись, указал на него:

– Съешь его обязательно. Я вырастил его сам.

– Ты что – фермер? – спросила она ему в спину, зарываясь большим пальцем в глянцевую кожицу.

– Нет. – Он остановился на углу дома и улыбнулся. – Я ветеринар. Увидимся послезавтра.

Холли еще долго сидела на своем солнечном месте после ухода Эйдана, жевала дольки апельсина и пыталась понять, что за необычное ощущение булькает в животе. Она чувствовала себя виноватой, это безусловно. Но было что-то еще, намного сильнее и более увлекательное, что тянуло изнутри. Руперт – ее бойфренд, тот, кого она любит, человек, с которым она хочет быть вместе. Но Эйдан такой… Она проглотила последний кусочек апельсина и нашла нужное слово. Он настоящий, вот какой. Ей так нравилось, как он подшучивает над ней, и ругается, как сапожник, и одевается в дырявые футболки. Он не притворялся кем-то, кем не был на самом деле. Почему-то это помогало ей чувствовать себя комфортнее с самой собой, гораздо больше, чем когда-либо. С Рупертом она всегда вела себя идеально, боясь, что если она скажет что-то не то или неправильно отреагирует, то он уйдет. Но с Эйданом она не чувствовала ничего подобного. Возможно, ей помогала уверенность в том, что здесь она проведет всего пару недель, а Руперт терпеливо ждет ее в Лондоне. В конце концов, ей было все равно, что Эйдан подумает на ее счет, потому что они проведут вместе не так много времени, чтобы он успел разочароваться в ней.

Около трех часов дня Холли закончила разбирать спальню тети и отправилась на поиски Порто Куклы, маленького пляжа, который ей посоветовал Никос. Остаток дня она провела, упаковывая остальные вещи Сандры и заворачивая тысячи безделушек в газеты. Сандра была большой поклонницей местной греческой газеты, как обнаружила Холли, но она также читала некоторые британские таблоиды.

«Греческая экономика в руинах!» – гласил один особо пафосный заголовок. Холли пробежала глазами статью перед тем, как разорвать страницу, чтобы завернуть фарфоровую тарелку с цветочным рисунком. С тех пор как она приехала на остров, она не видела следов этих самых «руин». Возможно, на материке сложилась иная ситуация, но здесь все, кого она встречала, выглядели вполне довольными.

Как бы она ни наслаждалась Лондоном, Холли легко могла представить себя, ведущей более простой образ жизни. Она не видела, чтобы здесь кого-то волновало, что опубликовали на Фейсбуке или кто как поступил в «Жителях Ист-Энда», но большинство из тех, кого она знала, переживали именно из-за этого. Элиана, например, на самом деле проводила больше времени в Фейсбуке, Твиттере, Вайне, Снэпчате, Тиндере и бог знает где еще, чем работала. Холли это казалось большой глупостью. На ее личной странице висело лишь несколько фотографий с Рупертом и информация о работе. Ни слова о том, в какую школу она ходила или что-то еще.