– Да, – Светлана имела привычку словом «да» заменять обычные слова приветствия.

– Как у тебя дела?

– Все хорошо, мама.

– Передай мне Юлиана, пожалуйста.

– Передаю.

«Этого еще не хватало», – почувствовал недоброе математик и с неохотой взял трубку.

– Юлиан, добрый день. Ты не забыл, что мы сегодня едем в ателье за моей шубой? Когда тебя ждать? – Генеральша, как обычно, не церемонилась.

– Здравствуйте, Антонина Даниловна. Я что-то не припоминаю, чтобы мы договаривались. К тому же, мне надо на рынок. Завтра ведь на даче концерт. Илья Резин приезжает…

– Я пока еще в своем рассудке и все прекрасно помню. На рынок потом заехать успеешь, а сейчас попрошу тебя подбросить меня в ателье. Не так уж часто тебя и просят.

– Но мне еще на работу надо, – неудачно попытался соврать ответчик. Но теща была прекрасно осведомлена о необременительном графике работы зятя: два-три раза в неделю и точно не по пятницам.

– Ни на какую работу тебе не надо. Не выдумывай. И послушай, Юлиан, у нас же, кажется, был уговор, что мы покупаем вам новую машину на условиях, что когда потребуется, ты меня будешь возить. Или я что-то путаю? – в голосе Генеральши зазвенела сталь.

«Ладно бы вы купили мне “Мерседес”! А то из-за этой корейской малолитражки, в которую я и помещаюсь-то с трудом, не слишком ли много чести будет?!» – негодуя, подумал математик и тихо ответил:

– Хорошо, через час буду, – он умел управлять своими эмоциями.

– До встречи, – в трубке послышались короткие гудки.

Тут с бормотанием – «Мама, есть чего поесть?» – на кухне появился заспанный молодой человек лет двадцати пяти – тридцати. Он был невысокого роста, гибкого телосложения с хитрым выражением глаз.

– А почему ты не на работе? – в удивлении пробасил отец семейства.

– У меня еще больничный не закончился. Последний день. С понедельника пойду, – небрежно бормотал юноша, роясь в холодильнике.

– Отлично. Тогда поможешь мне продукты закупить на рынке. К трем часам будь готов.

– Не, не получится. Я с ребятами уже договорился.

– Так передоговорись, – повысил голос Юлиан.

– Говорю же, не получится. Договорился уже, – и юноша с набитым ртом и кружкой чая в руке невозмутимо покинул кухню.

– Ты можешь как-то повлиять на него? – недовольно воззрился на жену Юлиан.

Двое старших детей Светланы, Петя и Даша, были от предыдущего брака, и это обстоятельство накладывало свой отпечаток на отношения: Петя Юлиана не слушался. Даша была более покладиста по характеру, но и она порой проявляла своенравие.

Первый раз Светлана выскочила замуж по большой любви, когда ей стукнуло восемнадцать. Через несколько месяцев появился ее первенец, через два года Даша, а еще через два супруги развелись. О бывшем муже в семье упоминать было не принято.

Петя унаследовал повадки отца. Несмотря на свой молодой возраст, тоже успел жениться и развестись, нажив при этом двух детей, с которыми виделся отнюдь не часто. Они остались с предыдущей женой, а молодой человек на днях собирался жениться повторно. Будущая жена также была на сносях. Жить молодые собирались у невесты. Работой Петя себя не утруждал и нигде не задерживался подолгу. От домашних обязанностей всячески отлынивал. А если его начинали слишком сильно донимать, съезжал на время к бабушке с дедушкой, которые в нем души не чаяли. Они же подбрасывали ему денег.

– Ладно тебе, папочка. Он через месяц и так от нас опять съезжает. Вот, я тебе список чего купить приготовила, – сказала Светлана.

– Слушай… Там… Завтра мама моя хотела приехать тоже.

– Но ты же знаешь, папочка, они не очень ладят.

– Прекрасно они ладят. И потом, для нее, как для большого ценителя музыки, приезд такого выдающегося скрипача – событие. Поговоришь с Антониной Даниловной? – настаивал муж.

– Ну, хорошо, пусть приезжает, – смягчилась Светлана.

– Так с Антониной Даниловной поговоришь?

– Не волнуйся. Все беру на себя. Приглашай. И иди уже. А то мама волнуется, – и она напутственно похлопала по широкой спине мужа.

В течение дня Анна Петрова звонила несколько раз, но Юлиан не снимал трубку. А ведь двадцать пять лет назад он многое бы отдал за ее единственный звонок. Однажды юный математик даже отказался от многообещающей поездки на дачу к друзьям и несколько дней проторчал в пыльной Москве начала августа.

За неделю до этого будущий ученый случайно встретил студентку МГИМО[13] Петрову на свадьбе у друга в ресторане «Прага». Были танцы. Юлиан в порывах рок-н-рола вертел, крутил, а затем неожиданно резко наклонял Петрову, крепко сжимая ее гибкий податливый стан могучей рукой. Спелый бутон зовущих губ оказывался совсем близко. Тем вечером что-то изменилось в их отношениях – он чувствовал это. Только ему одному девушка дарила свою очаровательную улыбку. К нему нежно прижималась в танце. От его шуток заразительно хохотала. Потом, под покровом молодой ночи, они отправились бродить по опустевшим улицам, умытым теплым ливнем. Петрова нежно взяла его под руку, а когда он привлек ее к себе, то доверительно подставила губы для долгого и страстного поцелуя.

Черт бы взял ее больную тетю, которую почему-то никак нельзя было оставить одну именно этой ночью! И совсем некстати подоспел последний троллейбус. Будущий ученый, конечно же, проводил девушку до подъезда тетиного дома. Под его козырьком Петрова наградила ухажера еще одним незабываемым поцелуем. И со словами «я позвоню» исчезла за несмазанной дверью.

Юлиан воспринял ее слова буквально и почти безвылазно просидел дома несколько дней. Потеряв терпение, он пытался дозвониться сам, но телефон Петровой раз за разом издавал лишь протяжные гудки. На исходе недели к нему по-свойски без звонка заглянул Толстопальцев:

– Я тут слышал, ты провожал Петрову?

– Было дело, – и густые брови мрачно сошлись вместе.

– Ну и как?

– Да так, все несла какую-то гуманитарную чушь, – раздраженно буркнул юный математик.

– А ты предпочел бы, чтобы она с тобой на языке формул разговаривала, что ли? – ухмыльнулся Толстопальцев, глядя в окно.

– Пойдем лучше пивка попьем, – предложил Юлиан товарищу.

– А у тебя деньги есть?

– Ну… – протянул Юлиан.

– Ладно, пойдем, у меня на несколько кружек и на тарелку креветок найдется.

В который раз надоедливо зазвонил телефон, и на его экране отобразилось «Анна Петрова». «Все течет, все изменяется!» – удовлетворенно отметил доцент и не стал отвечать.

Когда на улице стемнело, тяжело нагруженный продуктами папочка пришел домой. Ему навстречу радостно выбежала старшая дочь, миниатюрная ученица выпускного класса Анечка. Она ловко обхватила тонкими руками шею отца, и, щекоча небритой щекой свое чадо, он завертел ее в чудесном вихре.