С нашей стороны сделаны были все приготовления к бою, и в третью стражу ночи варвары, забыв страх, причиненный прежними потерями, устремились густыми рядами к запертым подступам в город, и предводители их проявляли все возраставшее упорство. Но вместе с солдатами поднялись для их отражения провинциалы и дворцовые служители, и при таком множестве нападавших метательное оружие всякого рода, пусть даже брошенное без прицела, не могло упасть, не причинив вреда.

Наши заметили, что варвары пользуются теми самыми стрелами, которые были пущены в них. Поэтому был отдан приказ, чтобы прежде, чем пускать стрелу из лука, делать глубокий надрез в дереве на месте прикрепления железного острия. От этого стрелы не теряли силы своего полета, сохраняли всю свою мощь в случае, если впивались в тело, но если падали на пустое место, то тотчас ломались.

В разгар битвы большое впечатление произвел совершенно неожиданный случай. Скорпион, род орудия, которое в просторечии зовется онагром (дикий осел), помещенный против густой массы врагов, выбросил громадный камень. Хотя он при падении на землю никого не задел, но вызвал своим видом такой ужас, что варвары отступили перед новым для них зрелищем и готовы были совсем уйти.

Начальники их, однако, приказали трубить, и сражение возобновилось. Но римляне снова имели преимущество, так как ни один почти метательный снаряд и камень из пращи не летел понапрасну. Командиры готов, возбужденные пламенным желанием овладеть богатствами, которые неправыми путями добыл Валент, становились сами в первые ряды, а остальные присоединялись к ним, в гордом сознании, что они в опасностях сравнялись с начальниками. Многие падали, смертельно раненные, раздавленные огромными тяжестями или с пронзенной грудью, другие несли лестницы и со всех сторон пытались лезть на стены, но на них, как по отвесу, падали камни, куски колонн, целые блоки и засыпали их.

Ужасающий вид крови не действовал на дошедших до неистовства варваров, и до самого вечера они проявляли ту же дикую храбрость. Их возбуждение поддерживало и то, что падало много защитников, сраженных насмерть их выстрелами, и, видя это издали, они испускали крики радости. Так с величайшим воодушевлением длилась борьба без передышки за стены и против стен».

Необходимо отдать должное Аммиану Марцеллину! Пожалуй, мало кто из античных авторов способен сравниться с ним в искусстве изображения батальных сцен. И пусть он чересчур сгустил краски, описывая гуннов, и утратил чувство меры, не следует его уж очень сильно корить за это, поскольку как писатель-баталист он поистине не имеет себе равных!

Вся же эпопея со штурмом города завершилась для варваров вполне безрезультатно.

«Но дело шло безо всякого плана, наскоками, в отдельных отрядах, что было свидетельством полной растерянности. Когда день склонился к вечеру, все вернулись в унынии в свои палатки, упрекая друг друга в бессмысленном безумии за то, что, вопреки советам Фритигерна, решились пойти на ужасы штурма.

Тогда принялись осматривать раны и лечить их своими народными способами; это заняло всю ночь, не долгую, правда, в данное время года. Когда начался день, они стали обсуждать на различный лад, куда им направиться. После долгих оживленных споров порешили, наконец, захватить Перинф, а затем и другие богатые города. Сведения обо всем они получали от перебежчиков, которые знали не только то, что имеется в городах, но даже и внутри каждого дома. Согласно этому решению, которое было признано обещающим выгоды, они медленно направились вперед, не встречая никакого сопротивления, и производили по всему пути грабежи и пожары.

Войска, подвергавшиеся осаде в Адрианополе, узнав, что готы ушли, и получив через надежных разведчиков сведения, что окрестности свободны от неприятеля, в полночь вышли из города и двинулись, минуя большие дороги, по лесистым местам и окольным тропинкам – одни в Филиппополь, а оттуда в Сердику, другие – в Македонию. Сберегая все наличные свои силы и боевые средства, они шли как можно более быстрым маршем, в надежде найти в тех местах Валента. Они были в полном неведении о том, что он пал в самом вихре того сражения, или же, сказать точнее, бежал в деревенский дом, где, как думают, погиб в огне».

И вновь важный для понимания момент.

Мы уже отмечали, как поразило римлян образование военного союза между недавними противниками: гуннами, аланами и готами. И вот это случилось опять. Вождь готов Фритигерн был достаточно коварен и умен, а кроме того, он прекрасно был осведомлен, как досталось римлянам от объединенных сил варваров. Посулив немалые блага, Фритигерн без особых хлопот преуспел. А вот римлян снова ждало серьезное испытание. Однако на войне ситуация может измениться в любой миг.

Аммиан Марцеллин сообщает:

«А к готам присоединились воинственные и храбрые гунны и аланы, закаленные в боевых трудах. Приманкой огромной добычи добился этого союза ловкий Фритигерн. Разбив лагерь около Перинфа, они, памятуя прежние потери, не посмели, однако, ни подойти к городу, ни попытаться взять его, но зато обширную и плодородную область этого города они разграбили дотла, перебив или взяв в плен сельское население.

Оттуда они пошли спешным маршем к Константинополю, неисчислимые сокровища которого возбуждали их грабительские инстинкты. Опасаясь засад, они держались в связном строю и готовились напрячь все свои силы на гибель славного города. Но, когда они дерзко лезли на него и почти что дергали запоры ворот, Бог небесный отогнал их вот каким случайным обстоятельством».

Поистине счастливый случай для римлян, ведь покуда все складывалось для них достаточно тревожно.

Однако вернемся к Марцеллину.

«Незадолго до этого прибыл в Константинополь отряд сарацинов, пригодных скорее для грабительских набегов, чем для правильной битвы,– о происхождении этого народа, его нравах и обычаях я рассказывал в различных местах моего повествования. Внезапно увидев отряд варваров, сарацины смело сделали вылазку из города, чтобы помериться силами в схватке. Бой затянулся надолго, был упорен, и обе стороны разошлись без решительного исхода».

Вы только представьте себе, какая редкая удача выпала на долю очевидцев этого сражения. Ведь увидеть в бою противостояние варвара и сарацина – это, согласитесь, нечто! Кстати, для варваров появление нового (и какого!) противника явно явилось жуткой неожиданностью. С сарацинами они прежде не сталкивались, а потому не знали, чего же следует от тех ожидать. Зато сарацины остались верны себе, а потому и снискали лавры победителей: «Но отряд восточных людей одержал победу новым и раньше никогда не виданным способом. Один человек из него, с копной волос на голове, голый по пояс, издавая хриплые зловещие звуки, бросился между готами с кинжалом в руке. Сразив врага, он приблизил свои уста к его горлу и стал сосать брызнувшую кровь. Эта чудовищная сцена нагнала на варваров такой ужас, что потом они выступали, когда приходилось что-нибудь предпринимать, не со свойственной им дикой отвагой, но с явной нерешительностью».

Что и говорить, вампир-сарацин!