подняв брови, подчеркнул карандашом те строки, где говорилось о гибели Эрика. Написал наискосок: «Что-то их торопит. Идут ва-банк. Держался правильно. Смотри, не переиграй. Там тоже не дураки». Сжег бумагу, задумался… Не понравился его вид Паулю да и настроение за последние два дня. Устал старик. И ведь все время среди такого зверья, с которым ухо держи востро.

Конверт с письмом, которое должен увезти в Стокгольм Штумпф, Эккерт оставил открытым. Пауль знал, что это письмо он должен запечатать после того как его прочтет старый мошенник. Личную печать Эккерта Пауль запрятал в тайничок под пряжкой ремня. Небольшой плоский перстень с грифом, парящим в воздухе, уже не раз кочевал с Паулем по дорогам страны.

Эккерт пожал руку Паулю, качнул головой. Кончиками пальцев легонько подтолкнул к двери.

— Иди!

Когда Пауль садился в машину, к нему подбежал Рихтер.

— Куда?

— Везу в Киль старого Штумпфа. Папашу генерала Штумпфа. Вот нудный старик…

Рихтер махнул рукой.

— Ладно, потом расскажешь…

…Штумпф долго разглядывал Пауля.

— Вы служите у господина Эккерта? У господина Фридриха Эккерта? Я вас не знаю… Раньше у него был другой шофер.

Пауль вежливо объяснил:

— Я у господина Эккерта всего пять лет. Нам нужно торопиться, господин Штумпф. Теплоход уходит в половине двенадцатого, а севернее Берлина движение часто прерывается из-за бомбежек этих проклятых англичан.

Штумпф, недоверчиво сопя, влез на заднее сиденье.

— Вы мне должны дать одно письмо, молодой человек… Вы привезли его?

Пауль протянул конверт.

— Прочтете его, когда рассветет. Сейчас мы должны ехать.

Штумпф, двумя руками придерживая пузатый портфель, что-то еще ворчал.

Через два часа, когда они были почти у Этцдорфа, впереди, на дороге, замаячили фигуры солдат. Уже светало. Пауль чуть сбавил скорость, чтобы объехать группу людей, стоящих прямо на асфальте, как вдруг офицер замахал ему руками, требуя остановиться. Пауль нажал на тормоза.

— В чем дело? — спросил он у подошедшего первым плечистого детины с автоматом на груди.

— Кто такие? Куда едете?

Пауль протянул документы. Солдат, не заглядывая, передал их офицеру. Тот долго копался в бумагах.

— У нас есть данные, что вы везете контрабандный груз для переправки в Швецию. Прошу выйти из машины для обыска…

Штумпф затряс головой:

— Вы, мальчишка… Вы знаете, что собираетесь делать? Я буду жаловаться фюреру! Мой сын — генерал люфтваффе!

Офицер промолчал. Солдаты придвинулись ближе.

— Я выполняю приказ… Советую не шуметь. У меня есть распоряжение: в случае необходимости применить оружие.

Штумпф полез из машины. Один солдат выхватил у него портфель, раскрыл его. Офицер стал проглядывать бумаги. Двое солдат шарили в машине.

Пауль стоял в стороне под охраной двух молчаливых штатских. Один из них профессионально осмотрел его карманы, прощупал куртку.

— Оружие есть?

— Я же не знал, что мне придется иметь дело с бандитами.

— Ну-ну, полегче, парень… — угрожающе предупредил второй.

— Я скажу вам одно, ребята. — Пауль спокойно закурил. — Эта ночка крепко испортит вам карьеру. Я не знаю, кто отдал вам такой приказ, но тут просто шумом дело не кончится. Мое мнение такое…

На этот раз штатские промолчали.

Из кармана Штумпфа один из солдат вынул письмо Эккерта. Показал его офицеру. Видимо, это было то, что искали налетчики. Офицер бегло просмотрел бумагу, спрятал ее в свою сумку и распорядился отпустить задержанных. Ругаясь, Штумпф потребовал у офицера сообщить свою фамилию. Тот грозно рявкнул:

— Уезжайте, а не то…

Пауль шепнул старику:

— Будем возвращаться… Мы должны сообщить господину Эккерту… Мало ли что еще они придумают?

Солдаты освободили шоссе; Пауль завел мотор, включил скорость и вдруг резко развернул машину назад, в сторону Берлина. Офицер замахал руками, схватился за кобуру. Пауль прибавил газа, и «мерседес» пулей промчался мимо оторопевших солдат. Когда машина сворачивала вправо, Пауль успел заметить, как на асфальт выполз армейский грузовик и солдаты торопливо усаживались в него.

— Теперь уж не догонят.

До самого Берлина Пауль почти не сбавлял скорость. Посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Эккерт уже в министерстве. Значит, нужно ехать туда. У ворот министерства Пауль оставил взбешенного Штумпфа добиваться пропуска, а сам прошел прямо к Эккерту. Шеф сидел в недоумении: полчаса назад ему позвонил полковник Остер и сказал фразу, которая обеспокоила и насторожила Эккерта.

— Я хотел бы попросить вас ничего не предпринимать до моего приезда к вам, — сказал полковник. — Поверьте мне, я советую это от доброго к вам отношения… Итак, мой дружеский, искренний совет: что бы ни было сообщено вам в ближайшие два часа — не предпринимайте никаких действий.

Пауль коротко рассказал шефу о происшедшем на дороге. Эккерт покачал головой.

— Это Остер и Небе. Им нужно было это письмо.

Он глянул на Пауля, и в этом взгляде можно было прочесть то, что недосказано: прочитать письмо не составляет никакого труда. Вернее, найти тайнопись, проявить ее. А уже одно это говорит о многом. Переписка шифром? Зачем она коммерсанту? Другое дело — для агента… Вот эту улику и хотели обнаружить Остер и Небе. А может быть, и Гиммлер? А если они раскроют шифр? Тогда все станет предельно ясным. Там детали «плана Отто».

— Я советую тебе, Пауль, пойти и рассказать все одному из твоих новых знакомых, — сказал Эккерт. Его рука вывела на листке одно слово: «Зауэр».

Пауль недоуменно уставился на него. Эккерт подписал еще: «Это дело Рихтера. Он выполняет и поручения Остера. Иначе откуда они знали бы о письме? Сообщи это Зауэру. Он не простит этого Рихтеру. Они (гестапо) враждуют с ведомством Канариса, а Рихтер завербован еще и абвером. Понял? Пусть уберут эту гестаповскую сволочь. Кроме этого, ты вызовешь у них доверие».

Пауль придвинул листок и дописал: «А как же вы?»

Эккерт пожал плечами, снова взял карандаш: «Повоюем… Гестапо наверняка не знает об этом трюке. Во всяком случае, Гиммлер. Ему сейчас невыгодно ссориться с Герингом. Но он с удовольствием подсунет свинью адмиралу Канарису. Попробуем на этом сыграть. Кроме этого, Остер сейчас придет торговаться. До тех пор пока я о ним торгуюсь, он не захочет пускать письмо в ход. А ты донеси в гестапо о нападении и обыске, акцентируя на том, что все это было направлено против Штумпфа. Пусть вмешивается и сынок старого пройдохи. Для него это честь мундира. Для Зауэра самым интересным будет то, что Рихтер работает еще и на Канариса».

Когда Пауль уходил, Эккерт жег бумажку, на которой был зафиксирован этот безмолвный разговор.

Спускаясь по лестнице вниз, Пауль увидел худощавого светловолосого полковника, идущего навстречу. Полковник придерживал левой рукой темно-синюю папку с золотым тиснением.

— Алло, Остер! —