Дети молчали.

– Разумеется, это зона молчания. Обезвоживание там может наступить уже в течение получаса. Даже в поясе ветров, куда часто летают исследовательские корабли, воздух настолько тяжёлый, что приходится постоянно носить дыхательную маску. Все эти вещи вам нужно будет знать. Вам это понятно?

Несколько учеников активно закивали головами.

– Обязательно прочитайте двенадцатую главу. Там это описано.

– Сугуру! – крикнул кто-то с заднего ряда.

Ана посмотрела на полного мальчишку, который нетерпеливо тянул вверх руку.

– Да, можешь спросить.

– А что потом, после нируттары?

Ана вздохнула.

– Потом… – сказала она.

* * *

После занятия Ана вышла из видая-лая одна. Она раскрыла карту с пометками Илы. Ещё не стемнело, но по холодному ветру и сонной усталости прохожих уже чувствовалось приближение ночи.

Её путь домой, задуманный Илой, начинался на той же самой линии, в том же направлении, что и обычно, но ей нужно было проехать куда больше станций, добраться почти до самой конечной у границы песков, пересесть на западную ветку, потом пересесть снова… – и в итоге дважды пересечь весь город изломанным, как лабиринт, путём.

На перроне снова оказалось людно, мелькали полицейские, вопил вещатель, предлагая пути объезда. Ане пропустила два поезда, прежде чем смогла уехать со станции – в переполненном и душном вагоне, стоя у самых дверей и держась за высокий поручень у потолка.

До западной линии Ана ехала долго; несколько раз ей хотелось выйти – в вагоне выгорел весь воздух, – но она боялась, что следующего поезда придётся ждать несколько часов.

Добравшись до нужной остановки, Ана долго стояла на перроне, над засыпающей улицей, глубоко и часто вздыхая.

В плеве на западной линии, до которого Ане прошла квартал пешком, никого не оказалось. Она поднялась на перрон как раз в тот момент, когда отходил поезд, и едва успела заскочить в закрывающиеся двери.

Поезд уносил её прочь – сквозь ранние сумерки и досаждающий гам голосов, сиплое хрипение дежурных вещателей и занимающиеся уличные огни. Она взволнованно теребила в руках карту линий. Ей редко приходилось ездить по этой ветке, и она боялась пропустить нужную станцию, которую Ила отметила заштрихованным кружком.

Северные города. Хапур, Бахис.

На следующей линии будто множество лет не ходили поезда. Пустынный плев, в котором всё покрылось пылью, искалеченные перила на лестнице, заляпанный перрон. Ана удивилась, когда состав всё же пришёл – старый, давно снятый с производства, с пятнами ржавчины на стенках.

Она проехала две остановки, а потом вышла снова – по плану ей предстояла ещё одна пересадка. До новой станции пришлось идти почти три квартала пешком, и там уже оказалось людно. Ана смогла пробиться в первый прибывший поезд, но свободных мест на скамейках не оказалось.

Неподалеку от неё сидела пожилая женщина и прикрывала лицо платком, как если бы в вагоне плохо пахло, хотя Ана не чувствовала никаких запахов. Заметив Ану, бессильно повисшую на поручне у двери, женщина быстро убрала платок от лица и как-то наигранно посмотрела в другую сторону.

Через несколько остановок толпа в вагоне спала. Ана достала из кармана карту, чтобы свериться с маршрутом.

Выходить нужно уже на следующей станции.

Ей предстоял долгий путь пешком через широкую улицу, похожую на спешно сооружённый базар. Разноцветные шатры, примыкающие к стенам. Люди с круглыми подносами, заваленными цветистой мишурой, похожие, скорее, на приставучих попрошаек, чем на торговцев.

Большинство деляг уже прикрывали лавки, считая, видимо, что торговать в сумерки – это плохая примета, но улица всё ещё бурлила толпой. Многие, как и Ана, возвращались с работы, задерживаясь по пути у броских лотков.

Вокруг кипел гомон, как во время народных гуляний – билась ключом заводная речь на гали, приёмники играли со всех сторон разом, яростно перекрикивая друг друга, какой-то зазывала включил вещатель, и тот оглушал прохожих раскатистым звоном.

Ана старалась побыстрее пройти через торговую улицу, но уже на выходе с рынка чуть не столкнулась с высоким парнем в расшитой куртке, надетой поверх ещё одной, точно такой же. Парень тащил переносной лоток с огромными бусами из ненатуральных синих камней и не глядел перед собой, уставившись на раскидистый прилавок у стены. Ана едва увернулась от него и тоже невольно посмотрела на торговый развал.

И тут она увидела его.

Нив!

Он стоял к ней спиной и о чём-то спорил с торговцем. Ана крикнула – так громко, насколько ей позволяла дыхательная маска, – однако он даже не обернулся, как будто забыл собственное имя. Ана бросилась к прилавку, но ей преградил дорогу кряжистый мужчина с большим потёртым радиоприёмником. Ана оттолкнула его, и мужчина, чуть не выронив свою драгоценную покупку, прокричал ругательства ей вслед.

Нив тем временем быстро шагал по направлению к хагате.

Ана что было сил побежала за ним, но спазмы в груди быстро её осадили. Она опёрлась о какую-то стену, с которой посыпалась штукатурка. Перед глазами всё плыло. Она несколько раз хрипло вздохнула. Забившиеся фильтры в маске издавали протяжный свист.

Нив же только прибавлял шаг.

Отдышавшись, Ана пошла вслед за ним – так быстро, насколько могла, – хотя и понимала, что догнать не сможет. Нив неумолимо удалялся, пока не скрылся под навесом у входа в хагату.

Когда Ана зашла в плев, то едва дышала.

Нива нигде не было. На скамейке у стены сидела молодая женщина. Пожилой мужчина говорил по гииразе, прикрывая ладонью рот. Привычный полицейский в красном балахоне со скучающим видом расхаживал у лестницы на перрон.

Затишье прорезал громкий гудок – на станцию прибывал поезд.

Ана полезла вверх по лестнице, опираясь о шаткие перила. Её толкали спускающиеся пассажиры. Когда она поднялась, то поезд уже отбывал, и двери захлопнулись сразу после того, как она ввалилась в вагон – обессиленно хрипя, на грани обморока.

Нива в вагоне не было видно. Состав раскачивался, стремительно набирая ход. Ана измождённо прислонилась к стене.

Она не понимала, в какую сторону едет. К восточной окраине? На северо-запад? Может, Нив не зашёл в хагату, а спустился вниз по улице. Она потеряла его. Навсегда.

Придя в себя, Ана осмотрелась.

Все скамейки заняли. Несколько человек кучковались напротив окон, держась за поручни у потолка. Ана, всё ещё покачиваясь от слабости, доковыляла до конца вагона и выбралась в тамбур.

Следующий вагон.

Здесь уже дышалось посвободнее. Мальчишка лет десяти вцепился в колонну и раскачивался так, словно хотел опрокинуть поезд. Ана хромала между рядами, вглядываясь в лица.