– Но это не объясняет, почему именно ты? Почему ученик? Они могли бы отправить сюда твоего учителя.

– Я… Это долгая история.

Лезвие шпаги взрезало мне губу.

– Так сократи её.

– Я и раньше служил Его Величеству, – сказал я, стараясь как можно меньше шевелить губами. – Поэтому лорд Эшкомб мне доверяет. А моего учителя он отправить не мог – его убили.

– И кто же этот убитый учитель? И поаккуратнее: я знаю Лондон.

– Бенедикт Блэкторн.

У парня отвисла челюсть. Клинок отлепился от моих губ и опустился.

– Бенедикт… – прошептал он.

А потом вдруг я понял, что падаю.

Он прыгнул на меня так быстро, что я даже не уловил движения. Резким толчком парень повалил меня на пол и приземлился сверху, выбив воздух из лёгких. Я попытался отпихнуть его, но он схватил меня за волосы, оттянув голову назад, и прижал клинок к моей шее.

– Кто тебя послал? – рявкнул он. – Кто?

– Лорд Эшкомб, – сказал я. – Клянусь!

Коленями он притиснул мои руки к полу, а потом, убрав шпагу от шеи, приставил остриё к животу.

– Слушай меня очень внимательно, – прошипел он. – Если не скажешь правду – всю правду, – я тебя выпотрошу. Буду резать и вытаскивать твои кишки, пока они не заполнят всю эту комнату.

Я не знал, что делать. Не мог двигаться. Звать на помощь было бессмысленно – никто не успеет остановить его раньше, чем он вспорет мне живот. А я не сомневался, что этот человек выполнит свою угрозу. Имя мастера Бенедикта встревожило парня, но я понятия не имел почему. И у меня не было ничего лучше правды.

– Пожалуйста, – сказал я. – Лорд Эшкомб отправил меня сюда. По приказу короля. Спроси герцогиню, что произошло…

Его взгляд стал жёстким.

– Я тебя предупреждал.

Он надавил на клинок.

– Нет! Стой! – начал я.

Звон. Когда остриё шпаги воткнулось в меня, раздался звон разбитого стекла. Это заставило парня на секунду остановиться. Он задрал мне рубашку и увидел аптекарский пояс, обёрнутый вокруг талии. Из него вывалились осколки; из одного кармашка сыпался мелкий пурпурный порошок.

Молодой человек оторопело уставился на мешанину стеклянных осколков и ингредиентов. Он медленно слез с меня, не отводя взгляда от пояса.

– Сними это, – сказал он.

Я подчинился, пребывая в каком-то странном оцепенении. Протянул парню аптекарский пояс, и тот взял его – осторожно, почти с благоговением.

– Это принадлежало ему, – потрясённо выдохнул молодой человек. – Пояс мастера Бенедикта. Как… откуда он у тебя?

Он сказал «мастера Бенедикта»?

– Я ведь уже говорил. Я был его учеником. И взял пояс себе, когда он умер.

– Он мёртв? – Парень изменился в лице. – Это правда? Я не… я не знал, что его больше нет.

Я моргнул.

– Вы были знакомы?

– Немного. Очень давно.

Молодой человек вложил шпагу в ножны. Про меня он словно забыл. Не сводя с него глаз я осторожно поднялся на ноги. Осколки стекла и порошок посыпались на пол. Я не мог взять в толк, что тут происходит.

– Кто ты? – спросил я.

– Что? – Он, словно очнувшись, поднял взгляд. – О. Я Симон Шателен, виконт д’Авирон. Твой учитель… был большим другом моего дяди.

Я разинул рот.

– Дядя… Шателен? Ты, случайно, говоришь не о Марине Шателене?

– Ты его знаешь?

– Мастер Бенедикт писал о нём в дневниках.

Я не мог поверить в свою удачу. В очередной раз прошлое учителя вплелось в мою жизнь и вновь спасло меня от ужасной участи.

– Почему ты напал на меня?

Симон смутился.

– Я… мне жаль. Я ведь не сделал тебе больно, нет?

«В общем, нет», – подумал я, вытирая кровь с губ.

– Всё нормально.

– Я не знал. Просто… ты очень странно себя вёл. Эта венецианская патока. И ты перевязал ногу той девушке. И назвал слугу своим другом. Что-то тут было не так. А когда-то именно мастер Бенедикт научил меня подмечать странные вещи.

Он грустно улыбнулся, словно вспоминая что-то очень-очень давнее.

– В общем, я заподозрил неладное. Поэтому когда все ушли, я спрятался и стал наблюдать за тобой. Хотел понять, что ты будешь делать. А ты вошёл в спальню герцогини и вышел с этой клеткой. Ну что бы ты подумал на моём месте? Особенно, учитывая, что кто-то уже пытался отравить вашего короля?

Я его полностью понимал. Хотя…

– А как ты узнал, что короля пытались отравить?

– Весь город знает. Об этом писали в «Газетт де Франс» на прошлой неделе. Не надейся сохранить здесь секреты, Кристофер. В Париже золото не главная валюта. Самый ходовой товар – сплетни.

Что ж, ответ вполне понятный. Но я задал ещё не все вопросы.

– А почему ты так разозлился, когда я упомянул мастера Бенедикта?

Он поджал губы.

– Как ты сам сказал: длинная история. Я расскажу, но сперва… Могу я попросить тебя об одолжении?

– О чём, о чём?

Симон повесил голову.

– Знаю, – сказал он. – Недостойно просить об одолжении после того, как я с тобой обошёлся. Но это не для меня – для дяди. Ты не согласился бы прийти и навестить его? Ему… нехорошо, и я думаю… думаю, ты мог бы помочь.

Я до сих пор толком не опомнился после нападения Симона и в первый миг решил: и не подумаю. Пусть найдёт себе другого аптекаря. Но слова застыли на губах, когда я вспомнил о своём учителе. Он тревожился о Марине Шателене. Они дружили ещё в ту пору, когда мастер Бенедикт был юношей. Если Марин действительно болен, я не мог просто отвернуться от него. Что подумал бы учитель?.. Если я могу помочь, то должен это сделать.

Впрочем, я не собирался идти туда в одиночку.

– Надо дождаться Тома, – сказал я.

– Конечно.

Едва ли не с сожалением Симон вернул пояс учителя. Потом отстегнул свою шпагу и тоже протянул мне.

– Поверь, что я не желал тебе зла.

Прояви я снисхождение, он мог бы сохранить оружие. Но порезанная губа и ноющий от боли зад снисхождению не очень-то способствовали. Я взял клинок.

Мы ждали, стоя в тишине. Я сгорал от любопытства, мечтая услышать историю Симона о моём учителе, но решил повременить с вопросами до возвращения Тома. Вскоре они с Салли пришли: хирург, проводивший операцию вместе со своими учениками, выставил их из кухни.

Я позвал друзей в комнату. Салли напряглась, увидев Симона. Я объяснил, кто он, а Салли, в свою очередь, подтвердила предсказание Палисси: Лизетт лишится ноги. Салли страшно расстроилась. Она лучше всех нас понимала, что теперь станется с девушкой.