– Да, убийство, совершенно точно, – донесся изнутри голоспервого.

Мейсон слышал, как еще один полицейский в машине связывалсяс кем-то по радио.

– Так что вам об этом известно? – спросил первыйполицейский, появляясь в дверном проеме.

– Расспросите лучше его, – Мейсон ткнул большим пальцем всторону Докси. – Он родственник убитого. И он обнаружил тело.

– Я ни к чему не прикасался, – сказал Докси. – Я хотелуложить тело поудобнее, но мистер Мейсон велел ничего не трогать.

– Это правильно. Кем приходился вам покойный?

– Тесть.

– Возраст?

– То ли пятьдесят четыре, то ли пятьдесят пять.

– Где он проживал?

– С нами.

– Откуда вы знали, что он здесь?

– Я не знал. Мы приехали сюда по другому делу и увидели егомашину.

Полицейский продолжал расспрашивать Докси, пока не прибыламашина из отдела по расследованию убийств.

– Так-так-так, – сказал сержант Холкомб. – Нет, вы толькопосмотрите, кто тут у нас! Посмотрите, кто обнаружил очередного жмурика!

– Не я, – поспешно заверил Мейсон.

– Так что же вы тут делаете?

– Осматриваю недвижимость.

– Ага, и для вас это явилось огромным сюрпризом, – сказалсержант Холкомб.

– Совершенно верно.

– Вам бы эти слова вырезать на резиновом штампе… илизаписать на портативном магнитофоне, чтобы вы могли прокручивать эту лентуснова и снова. Это сильно уменьшило бы износ ваших голосовых связок, –посоветовал сержант Холкомб.

– А вы бы лучше заглянули в здание и осмотрелись, а крометого, пообщались бы вот с этим джентльменом. Это он обнаружил тело, – пояснилМейсон.

– Ага, понял, – фыркнул сержант Холкомб. – На этот раз выорганизовали все чуточку иначе.

Мейсон прошел к своей машине и забрался внутрь.

– Нужны какие-нибудь заметки? – спросила Делла Стрит.

– Нет, не сейчас. Докси позвонил жене?

– Нет. Он звонил только в полицию. Они ему велели ждать утелефонной будки и сообщили, что высылают радиофицированную машину.

– Отличная работа.

Сержант Холкомб и еще два детектива из отдела порасследованию убийств проследовали в дом, оставив на страже одного изполицейских с рацией. Спустя какое-то время Холкомб вышел из здания, короткопереговорил с полицейскими и подошел к машине Мейсона.

– И что вы там нашли? – спросил адвокат.

– Как вы здесь оказались, Мейсон?

– Представляя интересы своего клиента.

– Кто этот клиент?

Мейсон пожал плечами.

– Мы же все равно узнаем.

– Валяйте. Это ваше право и ваш долг. Мой долг – защищатьсвоего клиента.

– За каким чертом вы сюда явились?

– Я приехал сюда уточнить границы земельного участка. Этовас устраивает?

Сержант Холкомб внимательно посмотрел на него, сказал:«Нет!» – и резко повернулся.

Мейсон кивнул Докси.

– Поехали, – сказал он. – От нас они уже получили всювозможную информацию.

– Я в этом не уверен, – заявил сержант Холкомб, сноваповорачиваясь к Мейсону.

– А я уверен. Мы ответили на все ваши вопросы, не так ли?

– Могут появиться новые.

– Когда появятся, свяжитесь с нами, – посоветовал Мейсон. –Так вы едете, Докси?

Тот вопросительно глянул на полицейских и сказал:

– Да… думаю, да.

Он забрался в машину.

– Я отвезу вас домой, – Мейсон завел мотор, – и вы сможетелично сообщить своей жене печальную новость. Это лучше, чем по телефону.

Докси кивнул, высморкался в платок, украдкой вытер уголкиглаз.

– Я окажусь бессовестным лжецом, если стану утверждать, чтос папашей Латтсом было легко общаться. Он был просто невыносим, но тем не менеея его любил и… Бедняга!

– Это не могло быть самоубийством? – спросил Мейсон.

– Боже мой, нет! То есть я так не думаю. Он был в самомхорошем настроении, когда продал вам свой пай. Потом он решил восстановить пай,купить новые акции взамен проданных, и когда он это проделал, пришел в ещелучшее настроение, ибо прилично наварил на сделках.

– Но, может, он трезво обдумал ситуацию, – предположилМейсон, – и решил, что лучше было бы не менять статус-кво?

– Нет, это не похоже на папашу Латтса. Его всегда заводилиподобные вещи. Он просто никак не мог взять в толк, зачем вам понадобился егопай. И чем больше он это обдумывал, тем больше заводился. Он ведь прирожденныйигрок. Его задевало то, что он не понимал происходящего. Он чувствовал, чтогде-то в глубине идет некая потаенная игра и что за всем этим стоят большиеденьги… ну, вы понимаете… и он не желал упускать возможность самому войти вигру.

– А вообще его дела были в порядке? – спросил Мейсон. –Может, у Латтса были какие-нибудь денежные проблемы?

– Да ничего подобного! Он же миллионер. Да, он игрок, ноиграет всегда очень аккуратно, никогда не зарывается… не зарывался…

– Что ж, – сочувственно произнес Мейсон, – примитесоболезнования. Вам еще придется объясняться с женой… Она любила его?

– По-своему, они оба очень любили друг друга. Но они… ну, вызнаете – схожие темпераменты и все такое. Стычки у них были постоянно, но, мнекажется, они и это друг в друге любили. Джорджиана будет убита этим известием.

– А она является пайщиком?

– Нет. Папаша Латтс говорил, что, когда умрет, вседостанется ей, но пока жив, он намерен сам контролировать каждый цент. Таков онбыл – вечно шутил насчет родителей, потворствующих своим детям, а потом, каккороль Лир, остающихся ни с чем. Это трудно объяснить. В моем пересказе это незвучит шуткой, но папаша Латтс и Джорджиана всегда подтрунивали друг над другомтаким образом. Ей будет ужасно его недоставать.

– Да, это страшный удар, – согласился Мейсон.

Докси снова высморкался и отвернулся к окошку.

Мейсон остановился у первой же станции техническогообслуживания, где был телефон.

– Я на минутку, – сказал он Докси.

Он набрал номер конторы Пола Дрейка.