В первый день она чувствовала себя очень одиноко. Ее хорошо покормили, нянюшка проверила ее одежду, недовольно качая головой, потому что одежда была истрепана и кое-где порвана – ее давно следовало отдать слугам.

– Господи, – вздыхала няня, – как же ты там жила!

Она осуждала маленькую Катерину Хорвард за то, что ее отец был беден. Куда мы идем, спрашивала она себя, если такие нищие получают приют в благородном доме Калпепперов.

Катерина по своей природе была веселой и жизнерадостной девочкой. Она никогда не говорила, что ей плохо, а думала: хорошо, что так, а не хуже. Она потеряла мать, которую любила больше всех на свете, и сердце ее разрывалось от боли. Но она с удовольствием пила молоко – а его здесь было вдоволь – и была рада, что оставила Ламберт. Она скучала по братьям и сестрам, но будучи младшей, в играх всегда была последней, а иногда ее просто не принимали. Первый вечер своего пребывания в Холлингбурне она провела с няней, которая, кряхтя, порола старые платья миледи, чтобы перешить из них одежду для маленькой Катерины Ховард. Катерина стояла не двигаясь, когда няня прикладывала к ней материю, поворачивалась, когда та приказывала ей, и думала, что платья будут прекрасны.

В окно она видела, как Томас катается на своей коричневой кобыле. Она садилась на подоконник и выглядывала в окно, чтобы лучше его увидеть. А он, зная, что она на него смотрит, махал ей рукой. И Катерина была счастлива, потому что, как только она его увидела, она тут же решила, что он самый красивый мальчик на свете.

У нее была своя спальня – маленькая комнатка со стенами, отделанными деревом, и окнами, застекленными мелкими стеклами. В Ламберте у нее не было своей комнаты, и она спала с другими детьми.

С самого первого дня Холлингбурн ей очень понравился, возможно потому, что мама много о нем рассказывала.

Но ночью, когда она осталась одна в спальне и лунный свет, проникавший в окна, отбрасывал призрачные тени, ей стало очень одиноко, и ее влюбленность в Холлингбурн сменилась страхом. Она не слышала привычного шума лодок, скользящих по реке в сторону Гринвича или через него в Ричмонд и Хэмптон Корт, – здесь было очень тихо, только время от времени странно покрикивала сова. В полутьме комната пугала ее, и ей вдруг захотелось оказаться в Ламберте со своими шумливыми братьями и сестрами. Она стала думать о матери. Мать не выполняла никаких обязанностей при дворе, что заставляло бы ее покидать дом и семью, и мысли ее были заняты не тем, какого фасона должны быть рукава ее платья, а детьми и их воспитанием. Итак, несмотря на бедность, в жизни Катерины были и свои прелести. И оценила она все это только тогда, когда лишилась их. В своей комнате в Холлингбурне Катерина лила горькие слезы в подушку, вспоминая о своей любимой матери.

Ей говорили:

– У тебя больше нет мамы, ты должна быть смелой девочкой.

Но я не смелая, думала Катерина, вспоминая, как ее старший брат смеялся над ней, потому что она боялась привидений, заставлял ее слушать рассказы Долл Тэппит, а ту просил, чтобы она выбирала самые страшные истории.

Любовник Долл Тэппит, охранник в башне Тауэр, видел однажды привидение. Долл рассказывала об этом няне, когда няня кормила ребенка. Катерина сидела и слушала.

– Ты ведь знаешь, – говорила она, – что Волтер должен дважды обходить башню ночью. Ты видела Волтера. Он высокий, около шести футов. Он чуть ниже короля, и его не так-то легко испугать. Ночь была лунной, но облачной. Облака как бы пытались скрыть от луны ужасные вещи, происходившие на земле. А в Лондонской Тауэр достаточно ужасов, няня, ты же знаешь! Волтер часто слышал, как кто-то стонет, звенит цепями, слышал крики и визги. Но до той ночи он ничего подобного не видел… Он стоял у эшафота и вдруг увидел совсем рядом с собой, как я вижу сейчас тебя, няня… герцога. Герцог стоял прямо перед ним, а голова его лежала в луже крови на земле… Кровь текла по великолепным одеждам герцога!

– Ну, и что дальше? – скептически спросила няня. – Что же сказал милорд герцог Бекингемский охраннику Волтеру?

– Он ничего не сказал. Он просто стоял… Примерно с минуту. Потом исчез.

– Говорят, – сказала няня, – что в башне всегда есть что выпить.

– Волтер никогда не пьет.

– Могу поспорить, что в ту ночь он выпил.

– Когда привидение исчезло, Волтер наклонился и посмотрел на то место, где была…

– Где была что?

– Где была голова, истекавшая кровью. И хотя голова исчезла, кровь осталась. Волтер дотронулся до нее пальцем и немного измазал свою одежду. Он потом показал мне это пятно.

Няня презрительно хмыкнула, но Катерина дрожала от страха. По ночам ей снился герцог без головы, а голова его валялась на полу детской, истекая кровью.

Здесь, в Холлингбурне, не было сестер и братьев, которые могли бы разубедить ее в существовании привидений. Привидения появлялись только тогда, когда человек оставался один. Во всех историях, которые приходилось слышать Катерине, человек всегда был один, когда видел привидение. Привидения не любят толпы людей, поэтому, будучи всю свою жизнь окруженной братьями и сестрами, Катерина не боялась привидений, но не теперь, когда она очутилась в Холлингбурне.

Катерина думала о привидениях и дрожала от страха. Вдруг она услышала за окном слабый шум, как будто зашуршали ветки. Она с испугом прислушалась. Шорох повторился.

Она села в кровати, уставившись глазами в окно. Опять шорох. Кто-то тяжело дышал.

Катерина закрыла глаза и укрылась с головой одеялом. Потом, сделав щелку в одеяле, выглянула и увидела в окне чье-то лицо. Она завизжала. Потом услышала голос.

– Тише! – строго сказал голос, и Катерина чуть не умерла от облегчения, потому что узнала его. Это был голос ее красавца кузена, Томаса Калпеппера.

Он залез в окно.

– Ой, это Катерина Ховард! Надеюсь, я не испугал тебя, кузина?

– Я… Я думала… Я думала, что это привидение!

Он громко захохотал.

– Я забыл, что это твоя комната, кузина, – солгал он. Он прекрасно знал, что она спит в этой комнате, и влез через окно специально для того, чтобы произвести на нее впечатление. – Я гулял. Я люблю страшные приключения. – Он скорчил физиономию, посмотрев на дырку в бриджах.

– Страшные приключения!

– Ночью происходят странные вещи, кузина.

Глаза ее были широко раскрыты. Она с восхищением на него смотрела. И Томас Калпеппер, упиваясь этим восхищением, которое он мог увидеть только в глазах простой маленькой девочки, был очень счастлив, что она приехала жить к ним в Холлингбурн.

– Расскажи, что произошло? – попросила она. Он приложил палец к губам.

– Говори тише, кузина. Здесь меня считают маленьким мальчиком. Но я убегаю и становлюсь взрослым.

– Это колдовство? – с интересом спросила Катерина – как часто она слышала о колдовстве от Долл Тэппит.