На другой день при первых лучах рассвета огромная толпа стеклась в Меркоар. Огромная награда, обещанная счастливому охотнику, который убьет жеводанского зверя, а также желание освободить провинции от монстра, наводящего ужас на все население, стали причиной такого массового скопления людей. По рассказам историков, более тридцати приходов жеводанских, руэргских и овернских поднялись, чтобы присутствовать при этой охоте. Толпы людей беспрерывно прибывали под предводительством своих помещиков или даже своих священников; в этих группах встречались женщины и дети. Из этих охотников одни были вооружены пистолетами, мушкетонами и ружьями; эти добивались должности стрелков на охоте. Другие, которых было гораздо больше, взяли с собой только палки, чтобы сбивать хворост, или бычьи рога, трещотки, трубы, барабаны и даже негодные к употреблению котлы — все орудия, могущие производить сильный шум; эта гремящая толпа должна была испугать зверя, чтобы тот сам вышел на охотников. Впрочем, пока все эти люди, повинуясь строгому приказанию Ларош-Боассо, который в качестве начальника волчьей охоты должен был командовать всеми маневрами, хранили молчание в ожидании, когда наступит час действия; никакой рев рога или лай собак не пробуждал хищных зверей в глубине леса.

Разумеется, такая большая толпа не смогла разместиться ни в деревне, ни в замке. Несколько дворян приглашены были присоединиться к особам, жившим в замке мадемуазель де Баржак. Другие охотники расположились станом или под большими деревьями в аллее, или на эспланаде, находившейся перед замком. Лесничие, егеря в голубых мундирах расхаживали посреди этой пестрой толпы для поддержания порядка. Так как эти люди, по большей части пришедшие издалека, принесли с собой провизию, скатерти были разостланы прямо на площадке, и все завтракали весело и с аппетитом.

Погода была теплая, но туманная, и солнце с трудом пробивалось сквозь туман; формы самых близких гор едва можно различить; а это обстоятельство могло сделать охоту неудачной, так как позволило бы, может быть, волку скрыться от глаз стрелков. Однако, не отчаиваясь заранее, каждый хвастался подвигами, которые намеревался совершить, если б случай дал ему на то шанс; все охотники, воодушевляемые рассказами о чудовище, с чрезвычайным нетерпением ждали приказа отправиться в путь.

Но время шло, а приказа не было. Это бездействие тревожило наименее опытных охотников, неспособных понять, что успех атаки зависит от умелой подготовки к ней. Ларош-Боассо с несколькими опытными охотниками с утра поехал удостовериться, что зверь все еще находится в меркоарском лесу, и узнать, в какой части леса он прячется. Но ни барон, ни те, кто сопровождал его, еще не появились, а пока они не возвратятся, нельзя было предпринимать что-либо, потому что в таком случае за исход мероприятия нельзя было поручиться.

Наконец, к девяти часам, в ту минуту, когда уже начинали думать, что зверь растерзал охотников, небольшая группа из трех или четырех человек, один из которых вел собаку, вышла из леса и направилась к толпе. Тотчас все засуетились: узнали самого начальника волчьей охоты по его блестящему мундиру. Его окружили и осыпали вопросами. Нашел ли он зверя? В какой части леса тот прячется? Будет ли иметь успех охота? Но барон не имел ни желания, ни времени отвечать; он довольствовался тем, что отрывисто отдал несколько приказов егерям и лесничим, которые тотчас стали передавать их охотникам. Как только все были на ногах, Ларош-Боассо, не обращая внимания на поклоны и знаки уважения, которые ему оказывали, быстро отправился к замку.

В эту минуту благородные меркоарские гости сидели за завтраком. Большие столы были расставлены в столовой и в зале; охотники, уже в охотничьих костюмах, одни стоя, другие сидя, шумно отдавали честь завтраку. Кристина де Баржак, одетая в ту же амазонку, что и вчера, беспрестанно переходила от одного стола к другому, к огорчению кавалера де Моньяка и сестры Маглоар, которые не успевали следовать за ней. Кристина, казалось, гордилась и была счастлива всем этим движением, всем этим шумом. Она разговаривала, смеялась, ее румяное личико выражало самую чистосердечную веселость. Кристина, по-видимому, уже не помнила о раненом молодом человеке, за которого несколько часов назад так сильно испугалась и которого отнесла на руках в спальню; однако она обнаруживала какое-то замешательство, когда намекали на ее быстрый уход в прошлый вечер.

Как только явился барон де Ларош-Боассо, весь в поту и в одежде, влажной от утренней росы, взоры всех обратились к нему.

— Приятное известие, очаровательная хозяйка! — сказал он, обращаясь к Кристине, которая подошла с таким же любопытством, как и другие. — Приятное известие, господа охотники! Вам остается десять минут, чтобы окончить завтрак, взять ружья и отправиться на ваш пост в Сожженный лес.

— Вы узнали, где зверь? — спросили все с поспешностью.

— С помощью Божией и святого Губерта, покровителя охотников, — продолжал барон, — в Сожженном лесу я заметил пребывание волка, старого и огромной величины. Удостоверившись, что зверь не выбежал оттуда, я велел окружить кусты, и теперь загонщики идут в ту сторону, где мой первый егерь Ларамэ расставит их по местам. Мы, как я уже вам говорил, должны через десять минут находиться на наших постах, потому что иначе испуганный зверь успеет ускользнуть от нас прежде, чем мы будем готовы броситься за ним.

Восклицания и поздравления встретили это известие, большая часть участвующих охотников тотчас побежала на назначенные посты, надеясь, без сомнения, что те, кто успеет первым, займут более выгодные места. Барон же, как человек, знающий цену времени, протянул руку через голову какого-то упорно завтракающего гостя, схватил кусок хлеба и ветчины и начал есть стоя, рассеянно отвечая на вопросы, которыми его осыпали. Когда этот военный завтрак приходил к концу, к нему подошла Кристина, держа в руке рюмку мускат-люнеля.

— Вы позволите хозяйке предложить вам выпить вина, любезный барон? — сказала она, с улыбкой подавая ему рюмку. — Вы порядочно потрудились для нас сегодня утром, а день предстоит трудный!

Ларош-Боассо низко поклонился и, отвечая на вежливость Кристины, опорожнил рюмку.

— Другой сказал бы, что наша любезная хозяйка хочет напоить своих гостей любовью и вином, — отвечал он. — Но она не позволяет подобных любезностей; я лучше спрошу ее, помнит ли она свое вчерашнее обещание?

— Еще бы! Помню ли я? Разве не моя обязанность, как хозяйки этого поместья, следовать за начальником охоты? Я буду с вами, барон, и не оставлю вас.

Ларош-Боассо был восхищен этим обещанием, исполнявшим его тайные желания; но он позаботился не показывать этого.

— Графиня, — отвечал он, — мой пост всегда будет впереди первой линии стрелков; там нередко случаются несчастья, но я постараюсь оградить вас от них. Притом, — прибавил он с насмешливой улыбкой, — вы, без сомнения, будете находиться под защитой вашего телохранителя.

И он кивнул на кавалера де Моньяка, который прямо и холодно стоял на своих длинных ногах в четырех шагах позади своей молодой госпожи.