В.: Как это поможет вам защититься от людей, которые хотят вас убить или как-то ущемить, если вы утверждаете, что вам принадлежит половина «Сибнефти»?

О.: Смешно, но все равно я сказал только, что мы должны были защититься, по словам Бадри, мы должны были сделать так, чтобы мы получили наши деньги. Мы согласились продать наши акции Роману Абрамовичу, хотели просто получить эти деньги. Вы знаете, что эти средства не за секунду были нам переведены — это июнь 2001 года. Значит, как раз в то время, когда мы подписали соглашение с шейхом по просьбе Абрамовича это сделать. Мы к этому вернемся. И мы не получили всю сумму, мы только в начале 2003 года получили всю эту сумму до конца.

В.: Господин Березовский, практически все заявления, которые вы сделали в вашем последнем ответе, лживы. Мы сейчас все это разберем. Во-первых, вы подписали соглашение «Девонии» 5 июня, за три недели до этой статьи.

О.: Да, совершенно правильно. Мы готовы целыми днями это дебатировать, я просто хочу три минуты…

Судья Элизабет Глостер: Нет, только отвечайте на вопросы, пожалуйста, господин Березовский. К сожалению, вы не сидите здесь, чтобы выступать с речами.

Г-н Сампшн: Я хочу, чтобы вы это прокомментировали, это ваша возможность поспорить со мной. Но я буду заявлять суду, что вы последовательно на публике во всеуслышание всегда отрицали, что у вас была какая-то доля в «Сибнефти». И первый раз, когда вы публично заявили, что у вас имеется доля в «Сибнефти», — это было после того, как вы, по вашему утверждению для теперешнего случая, вы продали эту долю.

О.: Причина, почему я об этом не говорил публично, — это что в 1997 году мы договорились, что я дистанцируюсь, отойду от компании из-за своего политического реноме. Когда я покинул Россию, и после того, как господин Абрамович угрожал мне, у меня уже не было никаких обязательств перед лицом Абрамовича придерживаться согласованной позиции. И вот почему я просто что-то не мог вспомнить, говорил я когда-то или нет, но вы мне помогли. Моя позиция изменилась, а публичная моя позиция изменилась, потому что Абрамович перестал быть мои другом, мы стали, к сожалению, врагами. И я совершенно не обязан был выдерживать наши согласованности.

Г-н Сампшн: Так, следующий вопрос: расскажите нам, пожалуйста, каково было существо вашей договоренности?

О.: Ну, суть заключалась в том, что я сказал Бадри, что есть очень умный, молодой, хороший парень, он мне очень нравится, что мне нравится идея, с которой он выступил, — создать нефтяную компанию. И поскольку у нас эта идея уже была, но у нас не было возможности, потому что Бадри занимался ОРТ, управлял им, а я начал заниматься политикой в то самое время. И поэтому я был очень рад, что господин Абрамович инициировал этот проект по отношению ко мне, что он возьмет на себя организацию или поможет нам совместно построить, структурировать этот проект. Да, и что еще важно, что меня больше всего поразило в том, что касается… в отношении Абрамовича, то, что Виктора Городилова я уже знал, очень хорошо знал. Слава богу, дай бог ему здоровья, он жив еще. Когда я с ним впервые познакомился, мне было очень трудно его уговорить приватизировать компанию. А когда я с Абрамовичем встретился, я был поражен — молодой парень, и он мне говорит, что у него очень хорошие отношения с Городиловым и что он считает, что ему эти хорошие отношения помогут убедить Городилова согласиться на приватизацию компании. Вот что меня поразило, и я об этом Бадри сказал, когда мы с ним встретились, и я думаю, что Бадри… вначале он, по-моему, вообще не очень хорошо понимал, о чем идет речь, потом врубился, начал все понимать. Мы начали встречаться чаще и чаще, обдумывать, что делать. Господин Абрамович мне помог встретиться с Городиловым, потом с господином Лицкевичем, гендиром, то есть все стороны были сведены воедино. Только позже я понял, что Абрамович был просто посредником между мной и этой второй стороной. То есть у него была ограниченная роль. Но он себя мне подавал в то время немножко по-другому.

В.: Вы в своих свидетельских показаниях говорите, что именно Бадри предложил, что будущее компании держалось бы в соотношении 1/3.

О.: Я в своих свидетельских показаниях написал, по-моему, что Бадри предложил, Роман не согласился, и я принял позицию Романа.

В.: Так что правильно — то, что вы написали в свидетельских показаниях, или то, что вы сейчас сказали?

О.: Нет, мое последнее показание правильное, вот то, что я сейчас сказал.

В.: Меня интересует то, что вы в своем свидетельском показании говорите о том, что в июле-августе где-то договорились относительно долей. И вот хотел бы поподробнее с этого момента вас попросить рассказать мне: вы 25 % ожидали получить от чего?

О.: Было согласовано, что вот это мои доли, мои акции в компании, и что у Бадри такие же доли, и у Романа 50 %.

В.: Господин Березовский, истина-то заключается в том, что вы на самом деле ни о чем не договаривались в части того, что произойдет на аукционе по продаже 49 % акций. Вы никогда не договаривались о том, что вы будете выставлять заявку, вы никогда не договаривались о том, кто будет платить, если эта заявка будет выставлена, и вы никогда не договаривались о том, кто будет держать, кому будут принадлежать акции в том случае, если вы их приобретете.

О.: Это абсолютно неправильно.

Судья Элизабет Глостер: Завтра в 9 утра начнем работу. И напоминаю вам, что вы остаетесь свидетелем, соответственно, вы не имеете права обсуждать дачу вами показаний. Спасибо.

Хороших слов о Борисе Березовском у меня нет. Он — одна из самых одиозных фигур в России «лихих 90-х». Березовский стал олицетворением полного беспредела определенного периода в истории России — периода реставрации капитализма, когда активно шло первоначальное накопление капитала. Он принадлежал к числу тех самых олигархов, по чертежам которых клонировался российский режим.

У него было неплохое математическое образование, способности. Борис Абрамович мог бы, наверное, стать приличным ученым. Но вместо этого стал дельцом, финансовым комбинатором и политическим авантюристом. До сих пор его многие проделки покрыты мраком тайны. Но основные тенденции в деятельности олигарха прослеживаются достаточно отчетливо.

Склонность к мошенничеству у Березовского проявилась еще в молодые годы. В 1981 году он был задержан милицией в Махачкале за спекуляцию постельным бельем и провел 10 суток в камере предварительного заключения. Но тогда фарцовщик смог вывернуться, как и неоднократно позднее, и избежал уголовного дела.

Когда горбачевская перестройка набрала силы, Березовский затеял свой первый крупный коммерческий проект — «ЛогоВАЗ». Это было в 1989 году. «ЛогоВАЗ» занимался продажей продукции Волжского автозавода, отозванной из зарубежных салонов АвтоВАЗа, и импортом автомобилей Mercedes-Benz. В «мутной воде» продаж и перепродаж и начинается стремительное обогащение олигарха.