– Знаешь что? – Она принялась нервно разглаживать подол своего шелкового платья. – Я не согласна, что наши семьи узнали всю правду. Твоим братьям известно только то, что я скрывала от тебя сына.

– Я никогда такого не говорил. – На его челюсти заиграли желваки, окружающие предметы отбрасывали тени на его вмиг посуровевшее лицо.

В крови у Татьяны вскипел гнев. Она вскочила с дивана, не в силах усидеть рядом с Жан-Пьером.

– Возможно. Но, не сказав ничего по поводу нашего запоздалого откровения, ты позволил им думать плохо обо мне, и это ни к чему хорошему не приведет, поскольку у наших семей уже имеются проблемы в отношениях.

– И что, по-твоему, я должен был им сказать? – Он тоже поднялся. Они развернулись лицом друг к другу, стоя в разных концах кабинета, спиной к книгам. – Мне и самому непонятно, почему ты вычеркнула меня из списка контактов, когда носила и рожала нашего ребенка.

– Тогда позволь мне прояснить ситуацию. – Терпение Татьяны лопнуло, в груди клубилось раздражение. – Ты заявил, что никогда не повторишь подобную ошибку и не будешь снова со мной. Это последние слова, которые я услышала от тебя до того, как узнала о беременности.

– Так нечестно.

– Ты спросил, я ответила. И пусть это кажется тебе нечестным, мне тоже обидно, что ты разозлился на меня из-за того, что я хорошо сделала свою работу в суде. После той ночи я решила, что ты осознал, как заблуждался, обвиняя меня за то, что я выиграла дело. Я проснулась счастливой. Ты хоть знаешь, что я готовила тебе завтрак, когда ты вылетел из спальни? Специально попросила консьержа найти мне яиц и сковородку, чтобы самой приготовить тебе яичницу. Какая же я была дура!

Она не собиралась говорить ему этого, черт побери!

На мгновение он лишился дара речи. А потом тихо выругался.

– Я не винил тебя за то, что присяжные вынесли обвинительный приговор. – Он ударил кулаком по ближайшей полке. – Я просто подумал, ты захочешь узнать мое мнение как друга Маркуса. Его ассистентка не заслуживала – и не заслуживает – доверия.

– Я не могу выбирать клиентов и больше не желаю спорить с тобой по этому поводу. Одним словом, я посчитала, что мы преодолели эти разногласия, и тем больнее мне было узнать, что ты сожалеешь о проведенной со мной ночи.

– Значит, ты не сказала мне о Сезаре в отместку? – Он так на нее посмотрел, что она усомнилась в том, что они смогут растить сына вместе.

Боевой дух покинул ее, и она растерянно провела рукой по волосам.

– Я не сказала, потому что не выдержала бы, скажи ты, что Сезар тоже был ошибкой.

* * *

Два часа спустя Жан-Пьер возвращался обратно с самого неуютного ужина в его жизни. Ему кусок в горло не лез после того, как он узнал, что его лишили общения с сыном, поскольку мать ребенка сочла его самым худшим из представителей рода человеческого. Он не мог сидеть за столом и делать вид, будто все хорошо.

Он довел Татьяну до дома, не проронив ни слова, удостоверился, что она в безопасности, но внутрь входить не стал. В любом случае после стычки в кабинете сказать им было больше нечего, и они договорились поговорить обо всем завтра, когда оба немного остынут.

А до этого ему нужно срочно разработать план общения с нею. Однако ни о каком планировании речь идти не могла, пока он не выпустит пар.

Он подошел к гаражу на три машины и нажал кнопку ближайшей двери. Усиленная сталь тихо отъехала в сторону, явив взору БМВ M6, зарегистрированную в Луизиане. Серебряный «гран купе» был не таким пафосным, как «астон-мартин», который он водил на Манхэттене, но этот малыш в мгновение ока домчит его до спорткомплекса «Ураганов». Скользнув на водительское сиденье, он нажал на акселератор и оставил семейное гнездышко позади.

Возможно, это не совсем этично – тренироваться в спортзале команды-противника до того, как он встретится с ними на поле. Но он не станет подходить близко к игровой зоне. К тому же, черт побери, он ведь член семьи!

Двадцать минут спустя, припарковавшись на месте владельца команды и заручившись уверениями охранника в том, что Жерве не появится на работе еще как минимум часов шесть, Жан-Пьер поднялся на частном лифте в спортзал для руководства. Он ведь Рейно, черт возьми. У него есть ключи. Он лично инвестировал в строительство этого здания, как и в «Зефир Доум» в центре города. И он еще никогда так остро не нуждался в тренировке.

Воспользовавшись шкафчиком Дэмпси – к счастью, на нем красовалась бронзовая табличка с его именем, – он нашел в нем одежду для тренировки и переоделся в черные сетчатые шорты и майку. Сначала пробежка. Мимо трибун, по беговой дорожке. Когда это не помогло избавиться от неприятных мыслей в голове, он пошел тягать вес. Снял со стены тяжелые цепи, обмотал их вокруг талии и начал отжиматься. Совершил ряд прыжков на короб высотой по пояс в жилете весом в восемьдесят фунтов. Если бы не пустая неделя, он не мог бы позволить себе тренироваться до изнеможения, но у него есть время восстановиться до игры с «Ураганами».

Выпустить из себя чертовы слова Татьяны вместе с потом стало для него главной миссией дня.

«Я не сказала, потому что не выдержала бы, скажи ты, что Сезар тоже был ошибкой».

Истекая потом и настолько измотанный, что любой следующий прыжок мог привести к растяжению, он расстегнул цепи и побрел в душ. И только тогда он понял, что должен делать, чтобы приблизиться к Татьяне.

Сейчас она доверяла ему не больше, чем в тот момент, когда узнала о беременности. Это нужно изменить. К счастью, несмотря на все разговоры о разбушевавшихся гормонах, она была адвокатом и глубоко рациональной женщиной. Она оценит тщательно продуманную кампанию по ее завоеванию. И хорошо аргументированные доводы в пользу того, почему они должны остаться вместе, тоже.

Он по кирпичику разнесет ее защиту так же, как делает это на поле. И пусть у него нет инструкции и ознакомительных фильмов по Татьяне, у него имеется прежний опыт общения с нею. Он может воспользоваться им, чтобы понять ее. Разобраться в том, какому мужчине она не сможет отказать, и стать таким человеком.

А потом? Все, игра закончена.

Он объявит об их свадьбе одновременно с представлением прессе Сезара, и тогда эта глава их жизни останется позади. Чем не прекрасный план игры?

Главное – уговорить ее согласиться.

Даже злясь на него, Татьяна видела его во сне. И это сердило ее еще больше, все утро отвлекая от дел. Как можно лечь в постель возмущенной Жан-Пьером и всю ночь мечтать о его ласках?

Она встала разбитой, хотя Сезар впервые проспал всю ночь не капризничая. Она даже чуть не пропустила визит к доктору – Татьяна запланировала этот медосмотр у местного гинеколога, желая убедиться, что с нею все в порядке. Что она может снова жить интимной жизнью, хоть и знала: этому в ближайшее время не бывать, ведь Жан-Пьер не собирается не только спать с ней в одной кровати, но даже под одной крышей.