А потом ее не стало. Он дал себе слово больше не жениться. И вдруг Инна. Как будто сам дьявол обрушил на него свои чары. А он не смог устоять перед искушением и совершил ошибку, о которой жалел невыносимо. Чары развеялись, осталось только чувство сосущей вины перед Оксаной.

— Иван Павлович, я с вами, — сказал Олег.

— Не надо.

— Ну, хорошо…

Водитель, он же телохранитель только сделал вид, что расстроился. Павильон над могилой Оксаны не отапливается, а сегодня холодно, ночью был мороз. Да и не пустил бы Иван парня в павильон, и стоял бы Олег у входа. А так в машине будет ждать, в тепле.

Павильон не продувался, но все же в нем было холодно. Ивана это не расстраивало. Холод — это какое-никакое мучение, а страдание приглушает чувство вины.

— Доброе утро, любимая!

Цветы он положил на памятник. Посидит немного, затем поставит в вазу. Времени у него много. Только вот сил не очень. Дыхание вроде бы спокойное, но тяжелое. Перед глазами плывет, даже поташнивает. Стоять не хочется, так и тянет присесть.

— Зоя вернулась? — спросила Оксана.

Иван кивнул, глянув на нее. Изображение на памятнике четкое, лицо как живое. И эта грустная улыбка… Этой улыбкой она с ним и разговаривала. Он не слышал ее голос, это улыбка эхом пронеслась через сознание. Ничего удивительного.

— Да задерживаются, — вслух ответил он.

Зоя с Глебом уже должны вернуться, а их все нет. И связаться Иван с ними не мог. Он уже отправил человека, тот уже в пути.

— Это плохо.

— Дело молодое.

Тропический остров — это флора и фауна, а Зоя большой любитель по этой части. А учеба для нее далеко не самое главное. Тем более что с ректором вопрос решен. Почему бы им не продлить внеплановый отпуск еще на пару недель?

— А если Глеб ее убил? — спросила вдруг Оксана.

— Да нет…

Он, конечно, был не самого лучшего мнения о Глебе. Зоя заслуживала большего, но ведь он сам подал дочери дурной пример. Не надо было связываться с Инной.

— Ты в нем уверен?

Иван смотрел на памятник, а Оксана подошла к нему с другой стороны. Но это его не испугало. Он уже давно привык относиться к жене как к живой. И был связан с ней невидимой нитью, по которой она могла выходить к нему. Могла, но вышла впервые.

Перед ним стояла реальная Оксана. Та же блузка, тот же кардиган, что и на могильной плите. Те же черты лица. Руку протяни и коснешься ее.

— Ты уверен в Глебе? — спросила она.

Оксана стояла и смотрела на него — пристально, в самую душу. Губы ее не шевелились, но он слышал ее голос.

— Нет.

— Он очень опасный человек.

— Ну, может быть.

— И ты отдал ему Зою.

— Я не отдавал.

— И женился на этой…

— Я искренне в этом раскаиваюсь.

— Пусть Инна остается здесь. А мы пойдем.

Оксана вдруг взяла его за руку.

— Куда?

— Домой. — Оксана кивком показал на памятник. — Зоя уже там.

— Нет.

— Пойдем.

Она потянула его за собой, он сделал шаг, и свет вдруг померк перед глазами. Вот, значит, как выглядит переход из одного мира в другой…

* * *

Подводное ружье — хорошо, спиннинг — хорошо, а сеть и смекалка лучше. Глеб поставил на берегу небольшой загон для рыбы — вбил ветви, натянул сеть. Ночью вода поднялась, к утру отошла, а рыба осталась в ловушке. Улов небольшой, все экземпляры достойны внимания, но в любом случае начало положено.

С провизией у них туго, консервы и крупу нужно экономить, поэтому Глеб всерьез решил перейти на подножный корм. Рыбы в океане полно, без соли море не оставит, можно поживиться крабами, черепахами. Бананов и кокосов не завезли, но ничего, как-нибудь.

— Ты не знаешь, как выглядит хлебное дерево? — спросил Глеб, глядя, как Зоя потрошит рыбу.

Ловко у нее это получается, быстро. И нет уже никакого желания загорать под зонтиком. Прибрежный песок с каждым днем прогревается все сильней, а пляжное настроение остыло. На повестке дня — выживание. Необитаемый остров, однако.

— Здесь таких нет.

— А жаль…

— Робинзон выращивал ячмень… И вообще, я хочу домой, — сказала Зоя.

Глеб с насмешкой окинул взглядом горизонт. Сейчас и парус появится… Но в синеве океана действительно что-то белело. Похоже на катер.

— Тогда карета подана!

— Такими вещами не шутят… — Зоя с укором глянула на него.

— Ну, если это не злая шутка, то можно.

С этого катера на берег могла высадиться вторая «серия» про водолазов-диверсантов. А печальный конец фильма Глеба совсем не устраивал. Поэтому он вспомнил про пистолет-пулемет. На этот раз он не позволит застать себя врасплох.

* * *

Тихо в палате. Воздух тяжелый, вязкий, и тишина как будто застряла в нем. Дверь открылась, в палату вошла женщина в белом халате, она что-то сказала, но толстый слой тишины поглотил ее голос. Впрочем, Ивану все равно. Плохо ему, сердце бьется туго, с перерывами, которые с каждым разом все длинней. Он чувствовал, что умирает, но это его не пугало. Он уже начал переход в мир иной, и поздно останавливаться.

Женщина подошла к нему, подсела. Взяла его за руку, надела на предплечье манжет тонометра, стала нагнетать воздух. При этом она пристально смотрела в глаза. Манжет передавил вену, в ушах застучало. Но женщина воздух не спускала и продолжала смотреть в глаза.

— Ты готов? — голосом Оксаны спросила она.

Иван удивленно повел бровью. Она и была Оксаной. Странно, как он сразу ее не узнал. Ее глаза, черты лица, волосы, брови…

— Куда готов?

Он не открывал рта, но слышал свой собственный голос. Который, казалось, уходил куда-то в глушь вечности.

— Зоя нас ждет.

— Да, я хочу ее увидеть.

— Сначала нужно закрыть счета в этой жизни.

В руках у Оксаны появилась папка, она открыла ее. Взгляд у Ивана затуманился, он перестал видеть свою покойную жену. Но почувствовал, как она дала ему предмет, похожий на авторучку. Он должен был что-то подписать. Но какое это уже имеет значение, когда Зоя ждет их.

* * *

Бескрайние океаны, затерянные острова — еще вчера это звучало пугающе. А сегодня Зоя чувствовала себя если не властелином пространства, то близко к тому. Каких-то несколько часов на катере, перелет с одного острова на другой, посадка в аэропорту, долгий, но не утомительный рейс… И вот она уже дома, в своем родном городе. Оказывается, их с Глебом остров находился не так уж и далеко.