слово раньше. Он построил для нас то, что люди называют домом.

Я потянул за упряжку:

– Стой!

Но мама двигалась к берегу.

– Стой! – я скатился с её спины.

Она обернулась и посмотрела на меня. Вместо осторожности в её взгляде читалась уверенность.

Так вот оно что! Я планировал начать жить сам по себе, надеясь на свою ловкость и смекалку, а вместо этого она тащила меня в дом, а в доме…

Я бросился назад, подняв фонтан брызг.

– Нет! – кричал я. – Ты не можешь оставить меня с ним!

– С кем?

– С моим отцом. Если я получу шкуру, он украдёт её, и тогда…

– Аран, ты о чём? – мама покачала головой, глядя на меня как на сумасшедшего. – Твой отец живёт далеко отсюда, и я бы никогда не оставила тебя с ним. Никогда. Зачем мне это делать, если я отправляюсь на край земли искать твою шкуру?

Я болтался на воде в недоумении:

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы раздобыть для тебя одежду.

– Одежду? Человеческую? – теперь я раскусил её жуткий план. – Ты же говорила, что я буду сам по себе!

– Я такого не говорила, – твёрдо сказала мама. – Я говорила, что найду безопасное место, где ты подождёшь меня, – именно это я и сделала. Почему, ты думаешь, меня так долго не было? Я плавала от острова к острову в поисках женщины, которая бы жила одна, и потом наблюдала за ней, чтобы убедиться, что она заслуживает доверия…

– Никто из них не заслуживает доверия, – сказал я.

– А затем мне пришлось уговорить её взять тебя, при этом не вызвав подозрения, что ты шелки. Мы возьмём здесь одежду и поплывём на её остров. Ты будешь там в безопасности до моего возвращения.

– В безопасности? С кем-то из них? Безопаснее всего одному. У меня есть нож.

– Один маленький нож! – мама пренебрежительно фыркнула. – Он не пригонит рыбу в твою сторону, не защитит от шторма и не спрячет тебя от людей. В одиночку тебе будет угрожать опасность от всех людей сразу. А я оставлю тебя всего с одним человеком, с доброй женщиной. – Прилив подталкивал нас всё ближе к берегу. – Я делаю это не ради себя, Аран, а ради тебя, чтобы ты получил то, что тебе нужно. То, что ты заслужил, – она помедлила. – Ты обещал мне.

Я попался. Даже несмотря на то что мама водила меня за нос, я был не из тех шелки, кто не держит слово. Стиснув зубы, я развернулся и поплыл к берегу.

Глава 21

Паутина

Мама выскользнула из шкуры и спрятала её в яму, прикрыв сверху камнями. Её чёрные волосы развевались на ветру. Из-за сгустившихся облаков вот-вот должно было выглянуть солнце.

Мама направилась к крутому склону. Я заставил себя идти следом. В голове звучало предостережение бабушки:

От бурных приливов и бурных отливов,

От водоворотов игривых,

От косаток, акул и людей —

Шелки, беги поскорей!

И вот теперь я оказался на территории врага.

Мы крались среди деревьев. Раздался крик вороны, и тут перед нами в полумраке страшной серой громадиной появился дом. Я затаил дыхание. Мы прошли на цыпочках вдоль стены и свернули за угол.

За домом, словно нить гигантской паутины, между двумя деревьями был натянут толстый шнур. Паук тут явно уже поработал: руки и ноги свисали пустыми оболочками, высосанными досуха.

– Одежда! – прошептал я.

– Тихо! – мама подкралась к паутине, схватила пару ног и сдёрнула их. Они, соскользнув, упали ей в руки.

В доме загорелся свет. Мама задрала голову и толкнула меня назад, в сторону деревьев. Мы пригнулись.

– Она рано проснулась, – прошептала мама, напряжённая, как струна.

В доме что-то затарахтело и задребезжало. Моя рука дёрнулась к ножу. Я наклонился в мамину сторону:

– Пойдём! Мне не нужна одежда.

Безжизненная одежда, болтающаяся на ветру.

Не успела мама ответить, как дверь распахнулась. Низкорослая толстая женщина, покачиваясь, вынесла что-то, оперев это на бедро. Она опустила свою ношу на землю, достала мокрый комок одежды и сильно его встряхнула. На моих глазах он превратился в сморщенную пару ног. Она закинула их на шнур, и ноги повисли, изредка дрыгаясь.

Пока женщина занималась своим делом, с противоположной стороны дома крадучись приближалось жалкое животное. Из-под свалявшейся шерсти проступали торчавшие рёбра. Я вопросительно поглядел на маму.

– Собака, – прошептала она.

Животное с надеждой заскулило. Лицо женщины, и без того хмурое, стало ещё мрачнее. Она подняла камень и швырнула в сторону собаки. Та взвизгнула и убежала прочь.

Я отшатнулся тоже и наклонился к маме.

Я наклонился к маме:

– Как ты можешь оставить меня с кем-то из них?

– Не все из них такие. Многое можно узнать по их лицам. И по рукам.

Руки женщины превращали комки в одежду.

Из дома донёсся пронзительный перезвон, и она поспешила вернуться туда. Потом хлопнула ещё какая-то дверь, взревел мотор, и потрёпанная конструкция с урчанием отъехала от фасада дома.

Я ахнул:

– Наземная лодка!

– Это грузовик, – объяснила мама. – Наконец-то она ушла, слава Луне! Теперь приоденем тебя, да и меня тоже, для нашего визита!

Она поспешила назад к паутине и схватила побледневшую кожу, которая была настолько бесформенной, что совсем не походила на тело.

– Мне подойдёт, – сказала она. Затем стала стягивать руки и ноги, прикладывая их ко мне одни за другими, пока не подобрала то, что нужно.

Чтобы натянуть ноги, мне пришлось лечь. Они были выцветшего голубого цвета. Я встал и споткнулся об их концы, после чего мама подвернула их немного выше. Когда мы закончили, я был голубого цвета снизу и серого сверху, похожий на торчащий из моря утёс.

– Она чешется, – заметил я.

– Ты привыкнешь. Это просто другая кожа.

Но она ошибалась. Это была жалкая пародия шкуры.

Мама положила руки мне на плечи и покрутила