litbaza книги онлайнСовременная прозаЦунами - Анатолий Курчаткин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 114
Перейти на страницу:

Харакири так харакири, решил Рад. Он провел разделительную черту между поездкой и тем будущим, что неизбежно должно было наступить за ней. Вот жизнь «до», вот «после». После — бездна, тьма, пустота. Белый лист без единого письмена на нем. Или гордиев узел будет разрублен, или… об этом втором «или» он больше не позволял себе думать.

Медсестра в поликлинике была другая, не та, что делала прививки в прошлый раз. Та, прежняя, являла собой тип холодного, вышколенного профессионала: ампулы у нее в руках теряли свою хрупкую невинность с обреченной безропотностью, укол не чувствовался, как она его и не делала, и ни единого лишнего слова, никакой игры мимических мышц — чистый робот в белом халате.

Сегодняшняя была полной противоположностью. Казалось, она сидела здесь, как на лавочке перед подъездом, и главным ее занятием было вволю поговорить.

— Что, отдыхать едете? На какой-то курорт? Какое-нибудь побережье, да? — спросила она, заполняя его свидетельство о вакцинации.

— Да нет, не отдыхать, — неохотно сказал Рад. — По делу.

— По делу, по делу, а там все равно сейчас лето, — с интонацией мечтательности проговорила медсестра.

Рад невольно насторожился.

— Откуда вы знаете, куда я еду?

— По прививкам, — ответила медсестра. Теперь с интонацией горделивости. — Куда-то в Юго-Восточную Азию, да?

— Туда, — согласился Рад.

— А не в Таиланд, нет? — спросила медсестра.

— Почему именно в Таиланд? — спросил Рад.

— А у меня один был, прививала я его, — сказала медсестра, глядя на Рада благостным взглядом, — по делу тоже ездил. Крокодилья ферма у него в Таиланде была. Во занятие для русского человека, да? У вас тоже что-нибудь вроде этого?

Рад поймал себя на ощущении, будто он попал на цирковое представление и выступает клоун. И не хочешь, а расхохочешься.

— Нет, — сказал он, — от крокодильей фермы Бог меня уберег. И вообще, у меня там никакого бизнеса. У меня просто переговоры.

Медсестра открыла стеклянный шкафчик у стены, достала оттуда ампулу, шприц, выложила перед собой на процедурный столик.

— Замечательная у вас какая жизнь, у бизнесменов. Летаете, ездите. Зарабатываете хорошо. Не то что мы. И сидим на одном месте, и денег ни шиша. Сколько медработникам платят? Смех!

— Да, у нас у бизнесменов интересная жизнь, — подтвердил Рад. — А лечу я в Таиланд, это вы в точку.

Он подтвердил ее предположение — и в тот же миг пожалел об этом. Совершенно незачем было говорить ей, куда он едет. Береженого Бог бережет. Почему она так хотела знать, куда он едет? Настроение у него испортилось.

— Давайте колите, — попросил он, подставляя ей спину.

Колола она отвратительно. Хотя укол был подкожный, и всего-то один кубик, игла вошла, будто заноза, и, нажимая поршень, медсестра все время там шевелила ею.

— Вот и все. И ничуть не больно, — заприговаривала она, растирая место укола ваткой. — Поедете теперь в свой Таиланд безопасно. Я бы, если б такая возможность, хоть сто прививок себе сделала. Куда только! При наших-то зарплатах.

Рада осенило. Каким таким таинственным образом она могла быть связана с теми? Бред. Она просто выцыганивала у него деньги. Это и было причиной ее выступления на арене.

Не отвечая ей, он заправил рубашку в брюки, застегнул ремень и, слазив рукой в карман, вытащил кошелек. Достал из него пятидесятирублевую банкноту.

— Спасибо, — протянул он медсестре деньги. — Очень вам благодарен.

— Ой, право! — радостно хихикнула медсестра. И взяла банкноту. — И я вам благодарна.

Цирковое представление было закончено.

Выходя из поликлиники, Рад снова поднял капюшон куртки и глубоко натянул его на глаза, чтобы лицо исчезло внутри, как в шалаше. Оставалось еще одно дело: позвонить из таксофона матери — и можно двигать на электричку, в путь-дорогу до своего подполья. Залечь там на дно и лежать теперь на нем, не всплывая, до самого отъезда через две недели.

* * *

К Новому году бывший сокурсник Рада, он же хозяин дома, он же Сергей-Серж, попросил Рада купить елку. Или срубить. Купить-срубить, установить. «А мы приедем, уже нарядим. Главное, чтоб стояла», — объявил он Раду, говоря с ним по телефону.

Купить-срубить-установить. Ехать в город, искать там елочный базар не хотелось. Запас «Бородинского» был только-только обновлен, матери позвонил, и теперь она не ждала его звонка несколько дней — Рад решил пойти за елкой в лес.

Снег лежал на земле уже совсем зимним, матерым покровом, идти в лес следовало на лыжах. Лыжи у его бывшего сокурсника имелись — спускаясь в подвал, Рад постоянно натыкался на них взглядом. Там была даже не одна пара: и мужские, и женские, и деревянные, и пластиковые, и беговые, и горные с ботинками, похожими на нижнюю часть космического скафандра. Судя по всему, его бывший сокурсник ездил по горнолыжным курортам достаточно регулярно, раз обзавелся собственными лыжами для скоростного спуска.

«В лесу родилась елочка, в лесу она росла… — напевал он, разрисовывая обнаруженной мазью облюбованную им деревянную пару, растирая мазь пробкой. — Зимой и летом стройная, зеленая была…» — пел он, зашнуровывая ботинки, натягивая сверху гетры и перетаптываясь на месте — проверяя, насколько удобно ноге. Песня навевала воспоминания: присной памяти советские времена, когда все было раз и навсегда определено, как восход солнца на востоке и закат на западе, октябрятские утренники с портретом кудрявого ребенка Ленина в центре красной звездочки, приколотой к груди, пионерские линейки с шелковым полыханием красных галстуков, завязанных особым, «пионерским» узлом, вскинутые в салюте ко лбу руки… — ушедшее навсегда, канувшее в лету.

Тащить елку, чтобы ветки не мешали и хвоя не обдиралась, — все в том же подвале Рад нашел кусок материи, похожей на парусину, бельевую веревку, сунул ее вместе с топором в рюкзак и, надев тот на плечи, вышел на крыльцо.

Солнце сквозь льдистую морозную хмарь сверкало желтым небесным оком, снег вокруг после полусумрака дома слепил и заставлял щурить глаза. Лыжня была накатанной, но не убитой до твердости доски, а пружиняще-упругой, идти по такой лыжне доставляло радость и удовольствие. Если б не дело, из-за которого встал на нее, так бы по ней идти и идти. Рад даже пожалел, что не додумался до лыж раньше.

Отъехав от поселка на полкилометра, Рад свернул на целину и, бороздя ее, двинулся в чащобу. Найти стоящую елку оказалось непросто. Взрослые ели, заслоняя свет, не давали подросту войти в силу, и тот, что наперекор судьбе тянул себя к небу, был уродливо крив, редколап — удивительно нехорош.

Выбираясь с завернутой в материю елкой на лыжню, метрах в семидесяти впереди Рад увидел другого лыжника. И был этот лыжник, как и он, с елкой. Только в отличие от Рада лыжник впереди обвязал елку веревкой прямо поверх ветвей, и не тащил ее на плече, а волочил за собой по снегу. Шел он медленно, и Рад с каждым мгновением все приближался и приближался к нему. А когда расстояние между ними сократилось метров до тридцати, Рад понял, что это его поселковый знакомец Павел Григорьич: так характерна была коряжистая, похожая на сучковатую палку фигура. Елка у Павла Григорьича была чуть не вдвое длиннее той, что срубил Рад, и уж пышна — Рад, обследуя лес, таких и не видел.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 114
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?