Гарик по-прежнему молчал. Видимо, от страха он просто лишился дара речи.

Не дождавшись ответа, Рустам сам ответил на свой вопрос:

— Конечно, я потеряю те деньги, которые ты мне должен. Но когда все мои должники узнают, что с тобой случилось, они поторопятся вернуть мне свои долги. Чтобы с ними не случилось то же самое. Так что я не останусь внакладе.

Вдруг он повернулся к Лене и отрывисто проговорил, на этот раз обращаясь к ней:

— Ты слышала, да? К тебе это тоже относится. Если хочешь, чтобы твой парень остался жив, — помоги ему достать деньги! Помоги — или он умрет!

Лена не могла говорить, она только молча кивнула. Рустам разжал руку, выпустив воротник Гарика, и тот едва удержался на ногах, опершись о чью-то чужую машину.

Рустам переглянулся со своим напарником, сел в «ауди», и длинная черная машина, почти беззвучно сорвавшись с места, умчалась со стоянки.

И как только страшные люди исчезли, Гарика словно подменили.

Он выпрямился, откинул голову и шагнул к Лене:

— Ты видела, что это за люди? Теперь ты знаешь, что мне грозит, если не достать денег? Теперь ты понимаешь?

Не знаю, что понимала сама Лена, а вот я точно не понимала, как она терпит такое отношение к себе. Видит же, что он за человек — жалкий, трусливый, безвольный… и все ему прощает и на все идет ради него! Нет, не понимаю я таких женщин… Хотя… не мне бы говорить, вспомнив, как мой собственный муженек со мной обошелся в свое время… Но это дело прошлое…

А Лена стояла, опустив голову, и ничего ему не отвечала.

И таким поведением только подливала масла в огонь.

Гарик отступил от девушки на шаг, окинул ее своим ненормальным взглядом и прошипел:

— Убирайся куда хочешь и не возвращайся без денег!..

Он резко развернулся и зашагал прочь по улице. А Лена еще несколько минут стояла на том же месте и смотрела ему вслед…

Наконец она словно очнулась и побрела, ссутулившись, к дороге. Но, немного не доходя до края тротуара, остановилась, достала мобильник и позвонила кому-то. Разговаривала она вполголоса и стояла на этот раз далеко от нашей машины, так что слышать ее мы не могли, однако у меня появилось предположение, куда она звонит.

Поговорив, она спрятала телефон и замахала проезжающим машинам.

Вскоре рядом с ней остановился старенький «Опель», она села и поехала. Дядя Вася тронулся следом.

Наступил вечер, машин на улице стало меньше, и мы держались подальше от «Опеля», чтобы не мозолить глаза. Хотя, я думаю, Лена была в таком состоянии, что не заметила бы даже самую грубую и непрофессиональную слежку.

Мы ехали за «Опелем» уже минут десять, как вдруг на очередном перекрестке, когда светофор переключился на зеленый и все машины дружно тронулись, дяди-Васин жигуленок обиженно фыркнул и заглох.

Сзади нас раздраженно сигналили водители, но капризный автомобиль и не думал заводиться.

— Ну что же ты, родимый! — причитал дядя Вася. — Ну что ж ты меня так подводишь! Ну, заведись по-хорошему!

Он уговаривал машину, заискивал перед ней, ругал ее последними словами, но ничего не помогало.

Нас объезжали остальные водители, красноречивыми жестами показывая, что они думают о самом дяде Васе и о его престарелом средстве передвижения.

Наконец дядя Вася сдался, включил аварийку, выбрался из машины и полез под капот.

Минут через пять он выбрался оттуда, перемазанный машинным маслом, но довольный. Ему удалось-таки найти причину неисправности и привести все в порядок.

На этот раз мотор завелся с полоборота, и мы тронулись… но злополучного «Опеля», естественно, давно уже не было в обозримых окрестностях.

— Ну, я уж не знаю, что делать… — ворчал дядя Вася, вглядываясь в боковые улицы. — Никогда меня моя ласточка так не подводила… уж я ли за ней не слежу? Масло меняю регулярно, свечи протираю…

— Дядя Вася, — проговорила я безжалостно, — тут не масло нужно менять, а машину…

— Как же я ее поменяю? — расстроился он. — Ведь сколько лет она мне верой-правдой служит…

— Все когда-нибудь кончается! — отрезала я.

— Что ж теперь-то делать? — причитал он. — Упустили мы девчонку…

— Подождите расстраиваться… — Я вспомнила предположение, мелькнувшее у меня, когда Лена разговаривала по мобильнику. — Можете отсюда быстро добраться до Суворовского?

— Спрашиваешь! — горделиво проговорил дядя Вася. — Да я на своей ласточке туда за пять минут домчу!

Я посмотрела на него с некоторым ехидством, и он слегка потупился:

— Если, конечно, мотор снова не заглохнет…

Но на этот раз пристыженный автомобиль вел себя прилично, а сам дядя Вася продемонстрировал чудеса вождения и отличное знание города. Он мчался какими-то ему одному известными переулками, нигде не стоял на светофоре, нигде не попал в пробку и доехал до Суворовского проспекта если не за пять, то за семь минут точно.

Гордо взглянув на меня, он сбросил скорость и спросил:

— Ну, и куда теперь?

— Вон туда! — показала я ему на соседний квартал, где как раз в это время остановился знакомый нам «Опель» и на тротуар выпорхнула девушка в красном пальто.

— Смотри-ка, догнали! — удовлетворенно проговорил Василий Макарович и погладил руль: — Ничего, мы с тобой еще на что-то годимся! А то сразу — менять! Мы с тобой еще послужим…

Как я и предполагала, Лена направлялась к антикварному магазину «Барокко». Видимо, решила еще немного поторговаться или все же отдать кулон за предложенную хозяином сумму.

Лена подошла к дверям магазина, подергала за ручку… и отошла в растерянности: магазин оказался закрыт, двери заперты.

Она огляделась, двинулась вдоль витрины и подошла к неприметной двери возле дворовой арки. Видимо, там находился служебный вход магазина. Лена взялась за ручку двери и легко открыла ее.

Судя по всему, хозяин поджидал ее в магазине и специально оставил дверь незапертой.

Лена скрылась внутри магазина, и я взглянула на дядю Васю:

— Надо идти за ней и перехватить кулон прежде, чем она продаст его антиквару! А тот — стреляный воробей и, что к нему попало, ни за что не отдаст!

— Ну, надо так надо… — вздохнул дядя Вася. — Ты иди вперед, чтобы их не спугнуть, а я за тобой следом… не волнуйся, вовремя подоспею!

Я недоуменно взглянула на него, выбралась из машины и, пробежав десяток метров, дернула ручку служебного входа.

Дверь оказалась открыта, и я без проблем проскользнула внутрь магазина.

Внутри было темно и пахло старым рассохшимся деревом, пылью, кожей и еще чем-то неуловимым и неприятным.