- Послушайте, уважаемые, - сообщил гаврцам переводчик. - Шестьсот пятьдесят франков на каждый баркас - это хорошая цена.

- Цена хорошая, - подумав, отозвался один из рыбаков, которого все называли "папаша Жюф". - Вот только, уважаемый, сами посудите: если мы встретим военные корабли, то что будем делать? Нас просто утопят. И кому тогда нужны ваши шестьсот франков?

Остальные согласно закивали. Утопленникам деньги ни к чему. Переводчик передал ответ своим товарищам. Те принялись живо обсуждать ответ, громко крича и яростно размахивая руками, а один из "серых" показал на парней в коричневом и сделал руками жест, который во всем мире понимают без перевода. Шею свернем!

- Папаша Жюф, это он что - нам? - спросил рыбак помоложе.

- Нет, Гийом, - ответил, подумав, папаша Жюф. - Это он говорит, что они захватят любой военный корабль, если только он подойдет поближе.

- Могут, - согласился не менее уважаемый, чем папаша Жюф дядюшка Фуйяр. - Эти могут. Здоровые ребята. Таким хоть в китобои пойди, хоть в рыбаки - возьмут за милую душу. Крепкие молодцы.

- Не пойдут они в китобои, - помолчав, обронил папаша Жюф. - Они в Испанию едут. Не китов бить, а людей.

- Тоже могут, - снова согласился дядюшка Фуйяр и принялся выколачивать свою трубочку. - Я думаю, что, - он понизил голос, - семьсот франков за баркас будет очень хорошая цена.

Папаша Жюф кивнул. Если серые заплатят по семьсот франков, то он готов отвезти их на своих баркасах хоть в Испанию, хоть в Ирландию, хоть к черту в зубы...

...Рыбаки покидали Гавр ночью, но вместо снастей, на дне уходящих баркасов лежали парни в коричневом. Рыбаки догадывались, что коричневые и серые вооружены, и были абсолютно правы. Днем, после того, как окончился торг, серые увели куда-то коричневых - должно быть, покормили - но когда они все вернулись в порт, невозмутимые нормандцы заметили, что у некоторых парней в коричневых костюмах подозрительно оттопыриваются карманы. И лежат там не яблоки и не бутерброды...

- ...Миша?

- Что, товарищ старшина.

- Как думаешь: нам долго плыть?

- Товарищ старший лейтенант сказал два дня.

- Плохо ты его слушал, красноармеец Эпштейн. Старший лейтенант сказал: если погода будет хорошая.

- А разве она плохая?

- Так это - пока.

- А что, старшина, у тебя прогноз погоды есть? - раздался из темноты новый голос.

- Никак нет, товарищ старший лейтенант.

- Ну, так чего ты волнуешься? Чего бойцам спать не даешь?

- Да боюсь я моря, товарищ старший лейтенант. Около нас Волга была, а море -нет. А тут уже берегов не видно...

Старший лейтенант Домбровский перебрался поближе к старшине Политову, лег, поерзал, устраиваясь на жестком днище баркаса поудобнее, переложил наган из кармана брюк в карман пиджака:

- Все хорошо, товарищ старшина, все - как надо. Послезавтра будем в Испании... - и мысленно добавил: "Если, конечно, никого не встретим в пути. А то быстрее доберемся. Эсминец, наверняка, плавает быстрее баркаса..."

13.32, 21 апреля 1937г., Дания, аэропорт Каструп

Датские офицеры с изумлением и восхищением смотрели на могучие четырехмоторные гиганты, совершавшие неторопливые эволюции в небе над их аэродромом. Вот первый зашел на посадку, снизился, коснулся колесами полосы и побежал по бетону. Он затормозил, величаво развернулся и медленно отодвинулся, давая место своему товарищу.

Великаны с сорокаметровым размахом крыльев один за другим приземлялись как-то очень спокойно, неспешно, с чувством собственного достоинства. Лучше всего их посадку охарактеризовал майор Свантесен, заместитель начальника аэродрома. Глядя на темно-зеленых крылатых монстров, он заметил:

- Возможно, лорды и живут в Англии, но летают они - в СССР!

И все датские офицеры согласились с ним.

Из первой машины, которая, наконец, остановила винты и заглушила моторы, выбрался человек в кожаном летном обмундировании. Сбив на затылок летный овчинный шлем, он, также неторопливо, как и его самолет, подошел к встречающим. Кроме заместителя командующего Армейским летным корпусом, офицеров аэродрома и расквартированных тут же двух истребительных и одного бомбардировочного "эскадронов", возле башни командно-диспетчерского пункта стоял советский полпред Николай Сергеевич Тихменев.

Советский летчик подошел к встречавшим, козырнул датским офицерам и обратился к Тихменеву:

- Товарищ полпред, сводный отряд машин Г-2 прибыл. Перелет произведен точно по маршруту, в соответствии с графиком. Все машины добрались успешно и безаварийно. Командир авиагруппы, полковник Водопьянов.

- Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Михаил Васильевич! Ну, как вы? Очень устали?

- Да, товарищ Тихменев, устали. Людям бы поспать и горячего поесть. И вот еще: наших бы техников, тоже надо разместить.

- Все будет сделано, дорогой Михаил Васильевич! Ну а вас - вас просят на банкет в честь такого перелета! - полпред сделал рукой приглашающий жест в сторону датчан.

Водопьянов решительно возразил:

- Один не пойду! Ребята все старались, все вымотались!

Тихменев замялся. Приглашение касалось только Водопьянова - героя Арктики, покорителя высоких широт. Но заместитель командующего датскими ВВС генерал-майор Эккерсберг радушно взмахнул руками:

- Не может быть и речи, полковник, о том, чтобы забыть ваших пилотов и штурманов! Мы счастливы приветствовать на нашей земле героев-летчиков, которые отправляются с миссией мира в несчастную Испанию! Мы ждем вас всех, господа!..

...Когда-то корреспондент французской газеты "Пти Паризьен", увидев ТБ-3, истерически заявил, что "пятьсот русских бомбовозов могут раздавить Европу как тухлое яйцо..." Не то, чтобы датчане очень уж испугались увидев эту грозную эскадру, но на всякий случай... Пусть уж лучше в этом "тухлом европейском яйце" не будет датской скорлупы...

10.00, 23 апреля 1937г., Северное море.

Эскадра Особого Назначения миновала Датские проливы в день рождения Владимира Ильича Ленина. По этому поводу на всех кораблях и судах эскадры были проведены торжественные митинги и праздничные банкеты, в которых невольно приняли участие и датские лоцманы. Они удивленно смотрели на бойцов и моряков из загадочной Советской России, которые тепло поздравляли их. Не понимая, что же это за праздник, лоцманы, тем не менее, с удовольствием принимали угощение: русская водка, бутерброды с салом, балыком и даже икрой, чай с коньяком. Некоторые, угостившись особенно основательно, с чувством подпевали незнакомым словам "Интернационала" и "Варшавянки", а двое из датчан, к концу проводки по проливам окончательно утративших связь с реальностью из-за обилия выпивки и закуски, даже попытались пуститься в пляс под звуки духовых корабельных и полковых оркестров. Их отвели отсыпаться в офицерские каюты, а комиссары и политруки тут же объяснили красноармейцам и командирам, что день рождения пролетарского вождя радостно отмечается всем трудовым народом во всем мире. И тому были явные доказательства! Люди по всему датскому побережью стояли и глазели на расцвеченные флагами корабли Эскадры, величаво проплывающие мимо. Датчане прислушивались к музыке и песням, долетающим с моря, качали головами и цокали языками: фашистов в Испании ждет незавидная участь, если эти русские плывут на войну так весело и так отчаянно!