Этот вопрос она избегала задавать месяцами. Лишь у Кэм она отважилась спросить об этом, ведь, что бы там ни было, Кэмерон была единственным человеком, которому Блэр могла показать свой страх.

Кэм наблюдала, с какой грациозностью и абсолютной уверенностью рука Блэр скользит по бумаге, задыхаясь от желания прикоснуться к ней, чтобы просто успокоить. Это желание было столь сильным, что у Кэм задрожали руки. Она положила ладони на бедра, чтобы не поддаться внезапному порыву.

– Не знаю, – глухо ответила Кэм. – Но я должна исходить из того, что это серьезно.

Блэр молча кивнула. Она ничего не могла поделать со всем этим: с каким-то сумасшедшим, присылавшим ей письма; с агентами ФБР, которые ходили за ней по пятам; с Кэмерон, которая вдруг решила снова возглавить ее охрану с подачи ее отца. Чувство беспомощности лишало Блэр покоя, особенно с учетом того, что всю свою жизнь она боролась за обретение хотя бы видимости независимости. Но сейчас ей казалось, что ничего уже не изменить.

– Ну что ж. Я смогу жить с этим, ты ведь можешь, – сказала Блэр.

У Кэм вырвался резкий смешок.

– Это нас роднит, мисс Пауэлл. У нас обеих нет выбора, – с иронией сказала она.

Взгляд Кэм упал на рисунок, и она с удивлением обнаружила собственный портрет. Ожесточенность и замкнутость, читавшиеся на ее лице, поразили Кэм. Неужели Блэр видит меня только в таком свете, задумалась она. Ответ напрашивался сам собой, потому что Кэм знала – Блэр может проникать к ней душу и своей талантливой рукой рисовать ее темные глубины.

– Блэр, – ласково позвала Кэм.

У Блэр дрогнула рука от нежности, прозвучавшей в голосе Кэм. Едва заметные изменения, происходившие в Кэмерон Робертс, всякий раз разрывали ее сердце. Вот она была профессионалом, сохраняющим дистанцию, – таким же безликим, как любой другой агент, охранявший ее за все это время. И вдруг Кэм произносит ее имя так, как Блэр могла лишь мечтать. Это все, чего она хотела, все, чего страшилась. Блэр не подняла глаз, продолжив рисовать резкие черты лица и огненный взгляд. Она не могла даже взглянуть на Кэм, прекрасно понимая, что, посмотрев на нее, не сможет не прикоснуться к ней.

– Что? – тихо отозвалась девушка.

Кэм глубоко вдохнула. Ей так не хотелось просить об этом, но другого выхода не было.

– Мне бы хотелось, чтобы ты еще раз подумала о воскресном марафоне. Я бы предпочла, чтобы ты в нем не участвовала.

Блэр напряглась, перестав водить карандашом.

– Но я должна. Я открываю этот марафон и произношу главную речь.

– Может быть, ты просто выступишь, но не побежишь? – предложила Кэм.

Отложив альбом в сторону, Блэр повернулась к Кэм. Впервые за все это время она посмотрела Кэм прямо в глаза.

– Для меня это не просто политическое событие. Это личное.

Кэм кивнула, она прекрасно все понимала. В воскресенье должен был состояться ежегодный благотворительный марафон с целью сбора средств для лечения рака груди. Мать Блэр умерла от этой болезни, когда девочке было девять лет. Кэм понимала, что значит потерять одного из родителей, к тому же будучи ребенком.

– Я прошу тебя не участвовать в забеге, настоятельно рекомендую прислушаться ко мне.

Блэр знала, что Кэм не может приказать ей не принимать участия в марафоне.

– Почему ты просишь меня об этом?

Кэм замешкалась с ответом. Ее работа заключалась не только в обеспечении безопасности девушки, но и в том, чтобы хотя бы немного дать ей почувствовать, что она живет нормальной жизнью. Кэм не хотела волновать Блэр без особой надобности. Это ей платили за то, чтобы она волновалась. Поэтому Кэм ушла от прямого ответа.

– Не уверена, что пробегу почти двадцать пять километров, – сказала она.

Кэм не собиралась говорить Блэр, что процесс охраны во время марафона будет сущим кошмаром для всей службы безопасности. И что даже при содействии полиции Нью-Йорка и департамента транспортной полиции и при наличии агентов по всему маршруту Блэр не будет хорошо защищена. Обеспечить охрану на таком масштабном мероприятии трудно даже в обычных условиях, а теперь, когда Блэр угрожал Ухажер, исключить на все сто процентов вероятность покушения становилось практически невозможной задачей.

Кэм подумала, не попросить ли директора Секретной службы, связаться с начальником охраны президента и таким образом попытаться переиграть Блэр. Но Кэм слишком хорошо знала, что, если запретить девушке принимать участие в чем-то важном для нее, она, скорее всего, поступит в точности до наоборот и вообще может отказаться сотрудничать с охраной. Кэм промолчала, давая девушке время обдумать ее просьбу.

– Мне нужно сделать это, – спокойно сказала Блэр. – Я видела, как вы бегаете, коммандер. Вы справитесь с этой дистанцией. Со мной все будет в порядке. – Не успев подумать, Блэр добавила: – Мне будет приятно, если вы составите мне компанию.

Кэм молча взвешивала варианты. Как раз по этой причине личные взаимоотношения с охраняемым объектом категорически не поощрялись. Кэм не могла рассуждать объективно, потому что делала скидку на чувства Блэр. Она боялась, что, возможно, больше заботится как раз о чувствах девушки, чем о ее безопасности. Личное участие подрывало ее позиции, ее авторитет и хуже всего – мешало принимать решения без эмоций. Кэм выругалась про себя.

– Я очень надеюсь, что Старк тоже сможет пробежать эту дистанцию, потому что нам обеим придется быть рядом с вами.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Блэр. Она знала, что Кэм пошла ей на уступку. Она быстро прикоснулась к руке коммандера, давая понять, что ценит это. – Все будет нормально, – сказала Блэр, отчаянно надеясь, что все действительно так и будет.

Кэм знала, что ей пора идти. В этом тихом уголке Блэр искала уединения и спокойствия, а она лишь принесла с собой ощущение опасности и неуверенности. Впервые за все время, с момента ее повторного назначения, Кэм пожалела, что у нее такая работа.

– Прости, что мне пришлось сообщить тебе все это, – призналась Кэм, удивив тем самым и Блэр, и себя. – Мне лучше уйти и дать тебе возможность поработать.

– Тебе не за что извиняться. И не обязательно уходить, – мягко возразила Блэр.

Прежде чем Кэм смогла ответить, в ее наушнике раздался голос. Она слегка отвернулась, прислушиваясь. Лицо коммандера помрачнело, но голос остался по-прежнему невозмутимым, когда она заговорила в крошечный микрофон, прикрепленный к лацкану блейзера.

– Тогда направьте его сюда.

Повернувшись к Блэр, Кэм сообщила:

– Похоже, у нас будет компания.

Блэр обвела взглядом сквер и увидела крупного мужчину, спешно приближающегося к ним.

– Должно быть, это ФБР, – сквозь зубы процедила девушка, слегка скривившись от отвращения.