— Да, — согласился Махеш. — Здесь чудесно. Пройдет совсем немного времени, и наш маленький мальчик будет бегать среди этих цветов, а мы, сидя на веранде…

Он осекся, увидев, как изменилось выражение лица жены.

— Что случилось? — встревожился Махеш.

— Нет, ничего, — поспешно ответила Малти.

— Но ты чем-то взволнована.

— Ничуть, — после паузы сказала Малти. — Просто я хотела сказать, что среди этих цветов может бегать и девочка.

И она посмотрела на мужа испытующе.

— Нет, будет мальчик, я уверен, — сказал Махеш и вдруг настороженно глянул на жену. — А почему ты говоришь о девочке? Ты что-то знаешь?

— Нет, это я просто так, — произнесла Малти, досадуя на себя за то, что так неосторожно проговорилась.

— Скажи! — не отставал Махеш. — Я ведь чувствую, что ты что-то не договариваешь.

Малти взглянула на мужа и по его глазам поняла — надо сказать. История с посещением астролога все равно когда-нибудь раскроется, и тогда будет очень неудобно все объяснять.

— Я не хотела тебе говорить, — начала осторожно она. — Отец с помощью астролога хотел узнать, кто у нас родится…

— И что же выяснилось?

— Пока ничего определенного, — все так же осторожно сказала Малти. — Но нет никакой гарантии, что родится именно мальчик.

— Но и то, что его не будет, тоже не было сказано с уверенностью?

— Именно так, — солгала Малти.

Это была ее маленькая ложь, через которую она не могла переступить. Пусть у Махеша останется надежда, не надо его расстраивать раньше времени. А вдруг астролог что-то напутал? Она на это очень надеялась.

В тот вечер они больше не возвращались к разговору о будущем ребенке, хотя по задумчивому виду Махеша Малти видела — он думает об этом и переживает.

— Все будет хорошо, — сказала она, когда их чаепитие закончилось и они покидали веранду. — Вот увидишь.

Что еще можно было сказать мужу? Чем обнадежить?

Сам Махеш о словах жены своему отцу ничего не сказал, а Руп Чанд, в свою очередь, ничего не говорил ему. Так они и держали при себе эту тайну, стараясь не потревожить душевный покой друг друга, и не знали, что хранят тайну, известную всем и их семьях.

А Малти уже почти не покидала свою комнату, потому что возвращаться в нее, поднимаясь по лестнице, ей было все труднее.

— Ничего, — успокаивал ее Махеш. — Совсем немного осталось. Ведь так?

— Да, милый, — отвечала Малти. — Уже скоро.

— Мы все ждем, — говорил Махеш и целовал жену. — Ждем с нетерпением.

При этих словах Малти украдкой вздыхала. Все ждали от нее мальчика, каково же будет всеобщее разочарование, когда родится девочка!

Рождение сына не принесло Мине ни радости, ни спокойствия. Маленький человек оказался лишним в ее жизни, и она ничего не могла с собой поделать.

Гангу видела состояние молодой матери, переживала и печалилась, но старалась своих чувств не показывать. О малыше она заботилась, как о своем собственном ребенке. Их у нее теперь было двое: Мина и ее малыш.

— Просмотри, какой он красивый, — говорила Гангу. — Он принесет тебе счастье.

Мина в ответ лишь качала головой.

— Знаешь, няня, — сказала она однажды, — я ведь его совсем не хотела. И зачем он родился?

Няня вздыхала при этих словах, хмурилась. Она знала, что молодой матери очень нелегко сейчас, и должно пройти время, чтобы Мина изменила свое отношение к малышу, она поймет, какое это счастье — ребенок, и будет, возможно, жалеть, что поначалу была так недобра. А пока же все заботы о малыше легли на плечи старой Гангу.

Все свободное время она отдавала ребенку. По вечерам подолгу сидела у колыбели, сделанной из старых тряпок, и разговаривала с мальчиком, нимало не заботясь о том, что он ничего не понимает. Ее речь была ласковой и спокойной, малыш вслушивался в звуки, ему еще не дано понять всего, но любовь он должен почувствовать.

Гангу прожила долгую жизнь, и знала, что только тот человек вырастет добрым и счастливым, который с первой минуты своего рождения окружен искренней любовью и лаской. Маленький человечек впитывает в себя добро, и оно возвратится людям позже, когда он вырастет и будет дарить другим тепло своего сердца.

Мина же была безучастна. Днем, когда Гангу не было дома, она садилась у колыбели и смотрела на малыша. Ребенок протягивал к ней ручки, улыбался, и кажется, даже что-то пытался сказать, но Мина словно не видела его, сидела, погруженная в свои печальные мысли.

Гангу говорит ей, что она будет непременно счастлива. Нет, милая няня, все это неправда. Зачем обманывать себя? Ей в этой жизни достались страдания, боль и слезы.

Рай Сахеб позвонил Махешу прямо на работу.

— Я думаю, тебе надо приехать, — сказал он.

— Что-то случилось? — встревожился Махеш.

— Пока ничего, — сказал Рай Сахеб со значением. — Но скоро, как мне кажется, Малти всех нас порадует.

Махеш заглянул в кабинет судьи. Старик, разморенный полуденной жарой, казалось, дремал и вздрогнул, когда дверь открылась.

— Я отлучусь ненадолго, — сказал Махеш. — Меня ждут дома.

Судья сонно кивнул и закрыл глаза. «И я когда-нибудь стану такой же сонной мухой», — подумал юный помощник, спускаясь к машине.

Дома его уже ждали. Отец и Рай Сахеб нервно вышагивали по комнате. Вид у обоих был возбужденный.

— Ну что? — спросил нетерпеливо Махеш.

— Пока ничего, — вздохнул Рай Сахеб.

— Она наверху?

— Да, с ней сиделка и служанки.

Махеш по лестнице взбежал наверх, приоткрыл дверь в комнату, где находилась Малти, и тут же к нему бросилась сиделка, зашептала протестующе:

— Сюда нельзя, мой господин! Подождите за дверью!

Махеш успел увидеть лицо Малти. Ее глаза были закрыты.

Отец и Рай Сахеб по-прежнему мерили шагами комнату. Руп Чанд взглянул наверх, увидел сына и вздохнул украдкой. Каково будет ему узнать, что у него родилась девочка! Бедный мальчик, он ведь так хотел еще одного мужчину в доме, Руп Чанд не делился своими переживаниями с Рай Сахебом, но чувствовал, что они думают об одном и том же.

Слуги, чувствуя повисшее в доме напряжение, попрятались, чтобы не попасть под горячую руку, и сейчас казалось, что дом вымер и нет здесь никого, кроме двух взволнованных стариков, вышагивающих из угла в угол, и Махеша, прислонившегося к перилам.

За дверью, где находилась Малти, было так тихо, что Махеш подумал: не привидилась ли ему жена в тот краткий миг, когда была приоткрыта дверь. Быть может, ее там нет?