Паддингтон не только такого не видел, но и не слышал ни о чём подобном, поэтому он с интересом озирался, пока мистер Крубер объяснял, что бывают такие люди, уличные музыканты, которые зарабатывают на жизнь, развлекая тех, кто стоит в очереди перед входом в театр или в кино и ждёт, пока откроются двери.

К сожалению, музыкант стоял за углом и его не было видно, поэтому Паддингтон, тяжело вздохнув, снова переключился на иллюминацию.

Вокруг было столько всего интересного, что прямо глаза разбегались и ничего не хотелось пропустить, да и сама по себе иллюминация была просто загляденье. Подумав как следует, Паддингтон снял шляпу, чтобы поля не мешали смотреть, крепко взял её обеими лапами и, откинув голову назад – так было дальше видно, – торопливо зашагал по тротуару.

Через некоторое время он вернулся к реальности, столкнувшись с мистером Крубером, который стоял у входа в кинотеатр и устанавливал фотоаппарат на штативе, чтобы снять происходившее вокруг.

Паддингтон как раз приходил в себя от столкновения, когда, к его удивлению, дяденька, стоявший в самом начале очереди, наклонился и бросил ему в шляпу маленькую блестящую кругляшку.

– Вот, держите, – сказал он приветливо. – Счастливого Рождества.

– Спасибо большое, – откликнулся Паддингтон, не скрывая удивления. – И вам того же.

Он заглянул в шляпу, чтобы понять, что ему дали, и от удивления чуть не сел на тротуар, а глаза у него стали просто совершенно круглыми.

В шляпе лежала целая кучка монет. Приличная кучка – последняя монетка даже затерялась среди других пенни, пятипенсовиков и десятипенсовиков; столько было монеток разного размера и достоинства, что Паддингтон сперва попробовал их сосчитать, но скоро сдался.

– В чём дело, мишка-медведь? – спросила миссис Браун, разглядев изумление на его мордочке. – Ты, похоже… – Голос её прервался, потому что она тоже заглянула в шляпу. – Господи помилуй! – Миссис Браун зажала ладонью рот – Что ты такое натворил?

– Я ничего не натворил, – честно признался Паддингтон. Всё ещё не веря своей удаче, он встряхнул шляпу; несколько пенсов и пятипенсовиков выпали в дырки на боку.

– Ничего себе! – воскликнул Джонатан. – Ты что, собирал деньги с очереди?

– Они, видимо, решили, что это ты играл на ложках, – встревожилась Джуди.

– Эй, ты, там, – обратился к Паддингтону дяденька, только что кинувший в шляпу монетку. – Я думал, ты музыкант.

– Музыкант? – Паддингтон бросил на дяденьку очень суровый взгляд. – Я не музыкант, я медведь!

– В таком случае давай десять пенсов назад! – сердито потребовал дяденька. – Надо же, собирает деньги просто так!

– Ещё как собирает, – поддакнул его сосед в длинном шарфе, протискиваясь поближе. – Набрал тут целую кучу. А ну, верни мои пять пенсов!

Миссис Браун испуганно огляделась – ропот в начале очереди нарастал, и даже некоторые из стоявших довольно далеко стали показывать на них пальцем.

– Генри, сделай что-нибудь! – взмолилась она.

– Сделай что-нибудь! – повторил мистер Браун. – Да что я могу сделать?

– Между прочим, это ты придумал ехать в город смотреть на огни, – напомнила миссис Браун. – Я заранее знала, чем это кончится.

– Ничего себе! – возмутился мистер Браун. – Я‑то тут при чём? – Он обернулся к очереди. – Прежде чем давать деньги, надо смотреть, кому и за что вы их даёте, – добавил он громким голосом.

– Явился тут со своей шляпой, – продолжал возмущаться дяденька в длинном шарфе.

– Ничего подобного, – вступила в разговор миссис Бёрд. – Он просто держал её перед собой. Можно подумать, медведю уже нельзя погулять по Лондону со шляпой в лапах!

– Ой, мамочки, – вздохнула Джуди, – час от часу не легче!

Она указала на хвост очереди, где, судя по всему, разгорелся ещё какой-то скандал. В центре скандала был человечек в старом плаще. В одной руке он держал абсолютно пустую шляпу, а другой грозил какой-то компании, которая, в свою очередь, тыкала пальцем в сторону Браунов.

– Полундра! Мы вляпались! – воскликнул Джонатан, когда человечек, а с ним двое рослых полицейских, явившихся на шум, зашагали в их сторону.

– Этот вот, этот! – вопил музыкант, возмущённо указывая на Паддингтона. – Тут честный человек пытается заработать на кусок хлеба к Рождеству, и что же? Является этот со своей шляпой и прикарманивает все мои деньги.

Первый полицейский вытащил блокнот.

– Ты откуда будешь, медведь? – спросил он строго.

– Из Перу, – честно ответил Паддингтон. – Из Дремучего Перу.

– Из дома тридцать два, улица Виндзорский Сад, – перебила его миссис Браун.

Полицейский посмотрел на них по очереди.

– Без определённого места жительства, – произнёс он внушительно и облизал карандаш.

– Как это без определённого места жительства? – вступилась миссис Бёрд. Она взяла зонтик наперевес и грозно глянула на полицейского. – Чтоб вы знали, у этого медведя самое что ни на есть определённое место жительства, причём с тех самых пор, как он приехал в эту страну!

Второй полицейский опасливо покосился на зонтик миссис Бёрд, потом на остальных Браунов.

– Не похожи они на щипачей, которые чистят очереди, – сказал он, обращаясь к коллеге.

– Чистят очереди! – с негодованием повторил мистер Браун. – Уж будьте уверены, никакие очереди мы не чистим. Мы приехали показать этому юному медведю рождественскую иллюминацию.

– А мои денежки? – тут же вмешался музыкант. – Как это они оказались в его шляпе?

– Этот медведь далеко пойдёт! – проорал дяденька в шарфе. – Сцапал мои пять пенсов, и готово дело!

– Этот медведь, безусловно, ничего не цапал, – сказал мистер Крубер, подходя поближе. – Я всё видел через видоискатель. Видите ли, инспектор, я как раз делал снимок, – продолжал он, обращаясь к первому полицейскому. – И я твёрдо убеждён, что, когда его проявят, станет совершенно ясно: этот юный медведь ни в чём не виноват.

Мистер Крубер, судя по всему, собирался объяснить всё гораздо подробнее, но тут, ко всеобщему облегчению, служащий распахнул двери кинотеатра и очередь поползла внутрь.

– Разговоры разговорами, – не унимался музыкант, – а денежки вы всё-таки верните. Две песни из «Оленёнка Рудольфа» в моём виртуозном исполнении, – продолжал он плаксивым голосом, – и всё зря, что ли?

Очередь наконец втянулась в кинотеатр, зеваки начали расходиться, первый полицейский спрятал свой блокнот.

– Лично я считаю, – сказал он своему коллеге перед тем, как уйти, – что, если наш косолапый приятель отдаст собранные деньги законному владельцу, все будут довольны и делу конец. Ты над этим подумай хорошенько, – добавил он, обращаясь к Паддингтону, – потому что, если, когда мы вернёмся, некоторые будут по-прежнему тут толкаться, мы можем заподозрить их в нарушении общественного порядка.