он, похоже, идиот. — И тут же почувствовал, как его ладонь инстинктивно сжимается в кулак. Уже одно только присутствие этого священника было оскорбительным.

— И что его заставляет думать, будто ты клюнешь на этот крючок?

— Он знает, что именно это я и собираюсь сделать.

Дин недоуменно пожал плечами. Это было выше его понимания. Он вдруг вспомнил того человека в студии, его обгоревший труп и внезапно в голову ему пришла мысль. А что если у этого священника один из кинжалов?

Дэмьен приблизился к письменному столу, взял бинокль и навел его на скамейку.

— Я впустую трачу время, если у него времени не хватает, — произнес он какую-то полную бессмыслицу.

Дин покачал головой. Это было слишком сложно для него. Дэмьен опять заговорил загадками. Но, может быть, это и хорошо. Может быть, лучше и не понимать всего этого.

Глава одиннадцатая

Из вагонного окна Мэтью наблюдал, как фигура отца де Карло уменьшилась до размеров пятнышка. Он в последний раз помахал ему рукой и уселся на свое место. Устроившись поудобнее, Мэтью взглянул на часы.

До полудня было еще далеко, а он уже полностью вымотался. Ночка выдалась кошмарная: он метался в постели, то и дело просыпаясь и не сознавая, сон эю или явь. Он никак ие мог вспомнить, кто же из братьев разбудил ею и встревоженно спросил, как он себя чувствует. Кажется, это был Симеон. А, может быть, и Мартин. В его сне кто-то склонялся над ним. Какой-то странный монах. Кто же это был — тело человеческое, лик звериный?

Мэгою вздрогнул. Еще ни разу с тех самых пор, когда силы добра и за столкнулись в битве за его душу, не испытывал он подобных мук. Накануне Мэтью проснулся охваченный паническим страхом. Однако отец де Карло успокоил его.

Вот, наконец, наступила и его, Мэтью, очередь.

Мэтью устремил в окно невидящий взгляд. Тридцать лет он прекрасно ладил и с Богом, и с самим собой. Не возникало ни сомнений, ни страхов. До этой ночи. Мэтью вдруг вспомнил, как в молодости его терзала собственная плоть. Дьявол искушал его сомнениями и запретными плодами. Тогда в нем происходила настоящая борьба, пока он, наконец, не встал на праведный путь.

Мэтью припомнил, что и Бенито рассказывал ему то же самое, “олько в душе Бенито эта борьба происходила совсем недавно. А теперь Бенито был уже с Господом. Мэтью склонил в молитве голову и попросил Бога даровать ему силы.

Подняв голову, Мэтью вдруг осознал, что он впервые совершенно один. Один — с тех самых пор, как переступил порог монастыря. В Субиако он никогда не оставался один. Даже в исключительных случаях, например, когда надо было идти в деревню, Мэтью всегда кто-нибудь сопровождал.

Он взглянул на пассажиров. Сидящий напротив мужчина был занят своим портфелем. Семья по другую сторону прохода обедала, уплетая сэндвичи и запивая их чаем из термоса. Впереди сидели две женщины. Они бесстыдно выставили на всеобщее обозрение свои тела.

Мэтью прижал к себе сумку, свисающую через плечо. Сунуть ее на багажную полку или где-то рядом с собой он не мог: вдруг кто-нибудь ее случайно прихватит. Через плотную ткань он нащупал кинжал и вновь покрылся испариной. А сможет ли он воспользоваться кинжалом, когда пробьет нужный час? Будет ли он в состоянии по самую рукоятку вонзить этот кинжал в плоть и кровь? И выдержать крик? Ночной кошмар вновь овладел Мэтью, он вливался в его душу через окно и переполнял ее ужасом. Нет- нет, предаваться подобным раздумьям еще и днем было просто опасно. Как только Мэтью отключался от окружающего, все страхи и сомнения мгновенно набрасывались на него. Тогда Мэтью принялся рассматривать пассажиров, избегая останавливать свой взгляд на молодых женщинах.

«Пусть это буду я, Отец, — умолял Господа Мэтью в воскресенье. — Пусть я буду единственной жертвой». Но тогда ушел Бенито. Теперь же была его, Мэтью, очередь. Неожиданная мысль закралась в его голову. Зачем он настаивал? Не суетись он так активно, глядишь, сидел бы он сейчас где-нибудь на Кейбл-стрит и ожидал известий от других. Мэтью помрачнел и отругал себя. То, что ему предстояло осуществить, являлось невероятной честью и привилегией. Мэтью вспомнил, как он впервые мельком увидел Антихриста, он вспомнил и свое волнение, когда заставил себя произнести молитву, будто слова о Боге могли защитить его. Пылающие глаза Антихриста, казалось, буравили его насквозь — желтые, безумные глаза животного— но он выдержал взгляд Дэмьена Торна.

«Он прочел твои мысли точно так же, как ты прочее его», — объяснил тогда отец де Карло. Именно эти слова пробудили тогда в Мэтью мысль о приманке. Антихрист обязательно последует за ним. Он, Мэтью, вынудит его отправиться на поиски Сына Божьего. Мэтью добровольно превратился в наживку. Эта роль и волновала, и пугала его.

«Может быть, Торн тоже в поезде, — подумал Мэтью, — в вагоне первого класса. Да нет. У него ведь есть собственный транспорт, вертолеты и все такое». Проследить путь Мэтью и пуститься за ним в погоню для Торна вообще не составит никакого труда. Именно на этом Мэтью и его товарищи выстраивали свой план.

Мэтью полез в сумку за книгой, привезенной им из Италии. Однако сосредоточиться на тексте никак не получалось. Мэтью не отрываясь уставился из окна вагона на сельский пейзаж. И, укачанный плавным ходом состава, задремал. Он проснулся и, приоткрыв рот, забормотал что- то, как ребенок. Проводник склонился над ним, участливо спрашивая, все ли с ним в порядке. Пассажиры уже поднимались со своих мест, готовясь к выходу. Мэтью смущенно извинился и уже до самого конца пути не смыкал глаз, то и дело ощущая на себе любопытные взгляды окружающих.

Уже под вечер он вышел из экспресса, перебрался по мосту на противоположную сторону платформы и сел на другой поезд, старенький, с крошечными купе. Мэтью огляделся. Он был один в вагоне. В нос ударил резкий запах конюшни.

Оставшийся путь он проделал в тишине, если не считать стука колес и поскрипывания вагона. Вокруг простиралась зеленая однообразная сельская местность. Маленькие полустанки были безлюдны. Поезд периодически останавливался, но Мэтью не заметил, чтобы в него кто-нибудь входил или, наоборот, покидал вагоны. Монах какое-то время разглядывал оклеенные выцветшими фотографиями стены купе, затем вытащил кинжал и принялся поигрывать им. Попытался было взяться за чтение, но никак не мог сосредоточиться. Мэтью облегченно вздохнул, когда, наконец, добрался до нужной станции. Он ступил на платформу, но одна нога затекла и Мэтью, споткнувшись, чуть'бы-